- А что Веефомит?
- А это ты у него спроси, если он тебе скажет.
- Нет, ты договаривай, раз начала.
- А ты видел у него бак? Эх вы, лучше бы у Кузьмы Бенедиктовича поучились. Ему и человечество не чуждо и выше низости он. Потому что...
- Ну иди, иди! - стал выпихивать её из комнаты Копилин, - иди к своему старикашке, плевать мне, что там у него.
- Нет, - упиралась она, - я сначала скажу. Потому что он никогда не сходит с ума из-за идейки, какой бы великой и мучительной она не была, потому что в голове...
Копилин вытащил её за дверь на лестничную площадку. Но она успела прокричать:
- Потому что в голове он свободен и чист, вот попробуй, научись этому! Это посложней твоей импотенции, тьфу!
Дверь хлопнула, она села на ступеньки и задумалась. И все соседи были на её стороне.
- А бак, - высунулся из-за двери Копилин, - есть и у твоего папочки, и у Кузьмы Бенедиктовича, у каждого второго, и даже у философа я видел, вот так!
Он запер дверь на ключ. Она рассмеялась и сказала:
- Копилин ты мой милый, ну что ты за умница и чудак! Слышишь, дурачок, мы же с тобой давно старички, а все обижаемся друг на друга.
Мир засиял, и его разноцветные кубики выстроились в её сознании грациозным неповторимым дворцом. Она сказала: "Пусть себе пишет все, что хочет", - и улыбнулась, увидев маленького Кузю, поднимающегося по ступенькам.
* * *
Для многих до сих пор остается загадкой, как воспринимал своего сына Раджика Бенедиктыч. В те старинные времена обычно очень уважительно относились к свои детям. И Кузьма Бенедиктович не был исключением. А для меня беззубость Раджика всегда представлялась мутационной. Заглядывая в его пустой рот, я понимал, что он - чистое, почти абсолютное добро, неспособное защитить себя от всяческих соблазнов.
Он доверчив, это бесспорно. Но не значит, что глуп. Ему трудно жить, этому милому Раджику. Особенно часто он попадал в нелегкие ситуации раньше, когда зла было гораздо больше. Один только случай.
Шел он по городу, видит Егоровну...
Нет, лучше другой, более типичный. А случай про Егоровну в голове так и вертится. Как глупая мелодия привязался и вертится. Раньше я думал, что такая вот банальная навязчивость оттого, что я сам банален. И комплексовал. До тех пор, пока мы с Бенедиктычем не поднялись ещё на один уровень сознания. И появилось вот такое понимание жизни: действительность и есть банальность, та самая привязавшаяся мелодия. Но вот, бывало, идешь, а в голове: "Я буду долго гнать велосипед..." Что за велосипед, куда гнать, какого черта! Но дурацкая мелодия опускает и опускает тебя до шизокрылого велогонщика. И необходимо резким усилием воли сбрасывать с себя эту присосавшуюся тупость. Но это было раньше. Теперь же никакой воли не требуется. Велосипед так велосипед. Гонишь его, крутишь педали, ибо эта мелодия звучит в ограниченном слое, под которым развернулся новый, и верхний служит лишь одним из видов сырья для нижнего, ширмой, за которой никуда не нужно гнать велосипеды, где вообще никакие средства передвижения не нужны.
