- Для чего тебе эти бедняги? - спрашивал он Нематода.
- Скучно, Леонид Павлович, - мигом ответил тот. - Россия, она как девка деревенская, все чуда с раскрытым ртом ждет. Я так не могу, меня сразу на пасьянс от такой тоски тянет. Вот я и играю.
- Артист, артист! - громыхал Сердобуев.
- Да, Федя, артист, и куда эффектнее играть в жизни, чем на сцене в замкнутых рамках. А здесь я сам себе режиссер, и оператор, и сценарист. Я ставлю пьесы, играю в них и смотрю, и тебя развлекаю, Федя.
Тут Леонид Павлович вновь забылся и записал мысль.
- Вы используете, да? - оживился Нематод, а Сердобуев прослезился украдкой. - Леонид Павлович, я тут интересный эпизод могу подбросить.
Федор Сердобуев стал заранее хихикать.
- Че ты, Федя, ещё не выслушал, а трясесся.
Сердобуев зашелся смехом. И Леонид Павлович невольно рассмеялся. С Нематодом не соскучишься.
- Тут мы в картишки сели перекинуться, - солидно начал Марк Иванович, - а один себя за зама начальника аэропорта выдает. Король сезона, душа общества. А я вижу, что-то не то, не тянет он на зама, фальшивит. И зацепило меня, разоблачу, думаю, и специально ему одну партию проиграл, вторую, а потом бац - и в дураках оставил, бац - и ещё банк снял. У него аж губы от обиды задрожали.
- А вы что, на деньги? - изумился Строев.
- Да какие там деньги! Червончики, - заспешил Нематод, - пристают, понимаешь. И знаете, как я его разоблачил? Злой он сидит, мужики над ним посмеиваются, а я разговор о книгах завел, чтобы, значит, все о нем забыли. Меня слушают, женщины поддакивают, а этот самозванец весь белый.
- Хо-хо-хо! - предвкушая подвох, смеется Сердобуев на весь пляж.
- Да я ещё ничего смешного не сказал, что ты, Федя?
- Как ты с людьми-то так, Марк? - сквозь смех кричит Сердобуев.
- Да ну тебя! Так вот, начал я сыпать такими терминами, что меня мало кто понимать стал, но как зауважали, слушают, не дышат, а этот липовый зам, что червонцев своих не досчитался, глазами мигает, вижу, сейчас взорвется, ещё бы, в один миг лидерства лишился. Притормозил я и жду. Вот он в полной тишине и заявил: "А мне, - говорит, - по боку, чем мучились ваши Болконские с Печориными. И Гамлет, - говорит, - дурак. (Записываете?) На кой мне, говорит, - дворяне и их бабы, у меня - кричит, - есть дело и отдых. А все ваши интеллигенты - жмоты, если они оценивают паршивую сумку с двумя полотенцами в сто рублей! Я желаю после работы отдыхать, а не трепаться о вздохах и охах! Вот так он, Леонид Павлович, и раскрылся.
