Когда мы уезжали, моя жена горько заплакала. К ней подошел Леон Канн, отказник, известный звукооператор, обнял ее и сказал:
— Видишь этот лозунг на стене?
Там было огромными буквами написано: «Коммунизм победит!»
— Вот этого ты больше никогда не увидишь!
И жена перестала плакать, и мы улетели в Вену.
Я ехал в лифте со своим другом из второй эмиграции. Мы говорили по-русски. На шестом этаже в лифт вошел старичок. Он услышал наш русский и сказал мне:
— Как вам нравится, они не пришли на его похороны!
— А может, они заболели? — сказал я.
— Что вы мне говорите! — воскликнул старичок. — Это точный знак! Происходит нечто очень важное. Так просто это не бывает!
— Поживем — увидим...
Мой друг с любопытством слушал наш разговор.
— До свидания! — сказал старичок, когда мы спустились. — Вот увидите, это неспроста!
Мы раскланялись.
— О чем вы говорили? — спросил друг. — Вроде, все по-русски, а понять ничего нельзя.
— Ты знаешь этого человека? — спросил я. — Сколько лет он живет в Америке?
— Конечно, знаю. Он из меньшевиков. И живет здесь с 21-го года.
— Боже мой! — сказал я, — Это удивительно! Человек живет здесь шестьдесят лет. И все эти годы он как бы не уезжал из России! Он живет только той жизнью, которую он оставил, когда ему было... сколько?.. двадцать, двадцать два?
Он спросил меня: «Как вам нравится, они не пришли на его похороны». Это означало: умер член Политбюро Кулаков, но на его похороны не пришли ни Брежнев, ни Косыгин, ни Громыко. Я сказал: «А может, они заболели?» Он сказал: «Что вы мне рассказываете? Это точный знак. Так просто это не бывает.» Это означало: «В Кремле происходит переворот, и, быть может, Кулаков был жертвой заговора вождей, а быть может, он сам составил заговор и был убит!» Потом он сказал: «Вот увидите, это неспроста!» Это означало: «Если я прав, то я недаром живу на чемоданах вот уже шестьдесят лет. Там сейчас произойдет революция, и я вернусь домой в Россию.»
— С ума можно сойти! — сказал мой друг. — Но ты-то откуда знал про все эти дела и недомолвки, про этот текст между строчками?
