Мой друг Джек получил ранение во время войны и был отправлен в госпиталь. Тогда его звали не Джек, а Яша. Госпиталь был в Средней Азии, в Казахстане. Наверное, рана была серьезная, вот его так далеко и послали. Госпиталь стоял на территории колхоза, который назывался «Смерть буржуазии». Джек спросил у колхозника казаха, что такое буржуазия. Колхозник был весь в орденах и медалях. Весь халат был увешан. Батыр!
— Не знаю, — сказал колхозник. — Но наверно это был хороший человек, иначе зачем же русские хотят, чтобы он умер?
У меня в доме в Вашингтоне раздался телефонный звонок.
— Это я, — сказали в трубке. — Хочу тебя видеть.
— Кто это?
— Ну я, я...
— Ну что ты меня разыгрываешь?
Он шепотом, неразборчиво назвал фамилию. Это был мой московский друг. Он приехал в Америку по туристской путевке. Он был очень знаменитый актер.
— Ну что ты шепчешь? — сказал я. — Здесь не подслушивают...
— Много говоришь, — прервал он. Он мне не верил. Он думал, что нас всюду и всегда подслушивают. Я приехал за ним в гостиницу и послал чужого мальчика вывести его на улицу, к моей машине. Такое он поставил условие. Кепка у него была натянута на глаза, воротник плаща поднят. Ну как в фильмах о шпионах тридцатых годов. Я дал мальчику доллар, и мы рванули ко мне домой. Через три мили он сказал:
— Здорово, старик!
— Здравствуй, дорогой!
Мы подъехали к дому.
— Что ж ты дворники не снимаешь? — изумился он.
— Дворники? — я и забыл про дворники, как их снимают, чтобы не украли. — У нас не воруют...
Он смотрел недоверчиво.
Я показал ему дом.
— Зачем тебе столько комнат? — сказал он. — Вас же всего трое. Какой у тебя метраж?
Я не знал, какой у меня метраж.
Он сказал:
— Знаешь, что я пою, когда смотрю на эти ваши витрины, машины, дома? Я, как советский человек, пою: «Пусть ярость благородная вскипает, как волна!..». Ну я понимаю, — сказал он, — это тебе ЦРУ к моему приезду выдало дом, машины...
— Жену, ребенка, — сказал я.
— Верно! Но нас на мякине не проведешь! Что ты мне свои этажи показываешь! Я, может, тоже получил разрешение пробить дверь!
— Куда?
— Понимаешь, — сказал он, — я недавно опять женился. Моя жена живет со мной на одной лестничной площадке в нашем кооперативном доме. Скучно же нам, сам понимаешь, ходить друг к другу в гости через общую лестничную площадку. Тем более, что мы расписались. Я решил пробить дверь из моей однокомнатной в ее. Нельзя. Не положено. Меняйте, говорят, две разных на двухкомнатную. Ну зачем? У нас же это все есть. Надо лишь дверь пробить. Нельзя. Но я же знаменитый! По мне девки с ума сходят. Меня начальство по морде узнает. Даже на улице оборачиваются. Я к Промыслову, хозяину Москвы. Секретарша меня без очереди. Узнала, значит. Я ему все объяснил. Он говорит: только вам, в порядке исключения. А ты все: Америка, Америка! У нас тоже теперь дверь пробита.
