— Ну и что?
— Да что! Хочешь — бери ее второй женой. А? Вы ведь, кажется, были когда-то как Лейла и Меджнун, а?
Танирберген долго смотрел на брата и все понял. Расправившись с Еламаном, посадив того в тюрьму, брат хотел лишить его и семьи.
— Для казаха вторую жену заиметь пустяки, — задумчиво сказал Танирберген. — С этим мы успеем. А вот есть дела поважнее…
— Ты о чем это?
— Да все о том же… О Калене. Не надо было тебе с ним связываться. А коль связался — одно из двух: или ты его, или он тебя.
Кудайменде нахмурился и засопел. Некоторое время оба молчали.
— Это верно, что в аулы выезжает улук? — спросил Танирберген.
— Верно.
— Когда он у нас будет?
— На днях, наверно…
У Танирбергена заблестели глаза.
— Ну тогда нам действительно везет! Кален известный вор, не так ли? Но воровство еще полбеды. Завтра он, как Еламан, убивать начнет, вот что плохо. И не поручусь…
— Ну?
— Не поручусь, что первый нож будет не тебе.
Кудайменде еще больше насупился.
— Сын Шодыра приехал в Аральск, не слышал? — опять спросил Танирберген.
— Есть такой слух…
— Не слух, а точно.
— Может быть… мстить за отца едет, конечно?
— Какой черт, мстить! Отцовский промысел едет продавать. Тут много народу соберется… Русские, татарские купцы всякие…
— Апыр-ай? На скот он думает менять или продавать за деньги?
Танирберген засмеялся было, но тут же осекся — испугался, что брат обидится, тот вообще обижался по пустякам.
— За деньги, конечно, — серьезно сказал он и немного помедлил. — Замечаешь ли ты, болыс-ага, что мир начал меняться? Сегодняшний день похож на вчерашний. Еще вчера кто осмеливался спорить с тобой? Все были твои рабы. Все делали, что ты им велел, и молчали. А теперь у каждого пастуха язык длинней, чем… — он не подыскал сравнения и щелкнул пальцами. — Теперь чуть что, он сразу хвост торчком, забирает жену, детей и чешет к рыбакам, у тебя под носом. Сколько голодранцев за последние два-три года бросили скот и пошли в рыбаки? Придет время — некому будет и твой скот пасти! Подумал ли ты об этом, болыс-ага?
— Ну допустим, думал. А что мне, по-твоему, делать?
— Разве умные люди не говорят: «Каков век, таков и человек»?
— Ну и что?
— А ты — ты только послушай! — а что, если мы сами купим промысел Шодыра?
— А?
— Я говорю, купить промысел нужно нам.
Хмурый до сих пор, Кудайменде вдруг прыснул, захохотал и повалился на подушки. Нахохотавшись, он отер слезы, отдышался и наконец сказал:
— Чего придумал, а? Нам ли браться за русское ремесло!
