— Да-да, — промолвил Шпербер, — в одно прекрасное время все эти бумаги соберутся вместе в моем деле и будут соответствующим образом истолкованы. — Он огляделся: — Не рискованно ли для тебя, если нас увидят вместе?
— Мне никто не может запретить. Кроме того, те, кто находится здесь, вообще уже ничем не интересуются. — Моллог показал на соседний стол, за которым сидела группа сверхсрочников, длительное время прослуживших в армии; они, как видно, отмечали какой-то юбилей. Вдоль длинного стола выстроились три вереницы пустых бутылок.
— Они даже при выпивке мыслят уставными категориями, — сказал Моллог и потер лоб.
— Здесь губят людей, — сказал Йохен. — Не только подчиненных, но и командиров. Я не хочу утверждать, что это является главной целью службы в армии. Очевидно, нет, но результатом — во всяком случае.
— По моему мнению, ты еще пока цел.
Шпербер взглянул на него:
— Как долго ты это выдержишь?
— Здесь я служу, а в городе три раза в неделю посещаю вечернюю инженерную школу. Фельдфебель у нас корректный парень, он предоставляет мне свободу действий.
Шпербер удивился:
— Таким образом, мы коллеги? По этому поводу с меня бутылка.
— Но только одна, — заметил Моллог.
Шпербер ожидал у витрины на тротуаре. Если она пойдет к фонтану, у которого они договорились встретиться, то неминуемо должна пройти здесь. Он хорошо замаскировался. Мужские рубашки и галстуки, выставленные в витрине, вряд ли привлекут ее внимание. Половина шестого, длинная суббота.
Какое-то время Шпербер пытался с полузакрытыми глазами различать отдельные лица прохожих. Но глаза быстро уставали. Физиономии стали расплываться. Он чувствовал себя выключенным из потока тех, кого, казалось, куда-то гнали. Он ощущал бы себя препятствием этому потоку, если бы на том месте не стояла витрина. Он был одним из тех, у которых в кармане не было эквивалента тому, что было на ней выставлено.
Они договорились встретиться в семнадцать сорок пять. Сюзанна хотела поужинать в новой квартире, которую снял для нее отец.
Еще пять минут. Если она не пройдет, он отправится к фонтану. Но ему очень хотелось увидеть, как она движется, как смотрит, когда находится среди толпы. Он хотел понаблюдать за ней, когда она об этом не знает и чувствует себя совершенно свободно.
Нет, он не ревнив.
Шпербер испугался, потому что чуть не проглядел Сюзанну. Лицо девушки было неподвижным и не выделялось среди других в толпе. Она провела рукой по волосам. Среди множества людей она казалась меньше, не такой самоуверенной, как тогда, когда они впервые сидели вместе.
