Больше не мог вспомнить. Да и хрен с ним.
Он аккуратно, по одному засунул их обратно, прищелкнул коробку на место и глубоко задумался.
Отдавать винтовку не хотелось. Он любил хорошее оружие. С другой стороны, попасть в места отдаленные не хотелось тоже. А что, если спрятать ее где-нибудь и изредка навещать-любоваться? Самое место ей – на даче, в погребе. Может, и стрельнуть когда доведется, хоть по пластиковым бутылкам… Счастье еще, что она к нему в руки попала, а не какому-нибудь дуролому или шизику. Где гарантия, что ее не украдут или не продадут бандюкам на сторону, если вернуть милиции? Ведь попала же как-то к ним в первый раз! И тогда винтовка станет опять чьей-то смертью…
И не видал его никто, вроде. Все чисто.
Щукин решил себе дать еще немного времени на размышления. Пусть уж эмоции улягутся! Если сдавать, то завтра. Скажет, унес с крыши, чтобы дети не наткнулись, а потом срочно уехал. Нет, глупо выходит…
– Коля, ты там надолго? – обыденный голос жены вернул подполковника к реальности. Он что-то пробурчал, шурша рулоном, и стал лихорадочно обдумывать, как вынести находку из туалета незамеченной. Не придумав ничего, рявкнул, чтоб не мешала нужду справлять, и жена оторопело покинула коридор; вскоре раздался обиженный звон посуды.
Пока благоверная шуршала на кухне, Щукин открыл дверь и быстро проскочил в комнату. Куда? Под кровать? Нет, Маша начнет убираться – найдет. В шкаф? Без мазы… Разве что в сейф… Ключ есть только у него; да, пожалуй, это самое надежное место!
Потея, он с трудом протиснулся под стол и вытащил гробом лежащий там железный ящик, в котором, согласно инструкции, хранилось старое охотничье ружье. Открыв его, подполковник попытался быстро втиснуть туда находку – однако гостья не лезла ни в какую. Пришлось вытащить почтенную тулячку и отсоединить прицел – только после этого винтовка уместилась в мягком ложе из тряпок.
Едва Щукин успел повернуть ключ в замке, как вернулась из кухни супруга. Она с изумлением увидела ружейные части, в беспорядке валяющиеся на плюшевом покрывале.
– Вот… Почистить решил, – сказал Щукин и потупился, оглаживая старую ореховую ложу. – И вообще, мать – сколько можно ему в ящике-то париться? Над кроватью теперь пусть висит, глаз радует…
– Коль, ты же сам говорил, что нельзя.
– Ничего… Чужие сюда не ходят, а свои не выдадут! – он неожиданно весело подмигнул ей и стал собирать ружье. Сочно щелкнуло цевье, заставив Машино сердце отчего-то вздрогнуть.
