– Уж сделай, – ехидно подколола мать, – а то больше негде.
Максим пропустил её колкости мимо ушей. Он понимал, что мать никак не может привыкнуть, что её мальчик вырос и живёт своей жизнью, совершенно не похожей на жизнь родителей и их на представления о правильности и разумности бытия. Вот и духи, которые Максим привёз из Франции, бережно убрала в сервант. Макс недоумевал: вещью надо пользоваться, а не выставлять её напоказ, как на витрине. К чему немецкие сервизы за стеклом, из которых никто не ест, ковры на стенах – им место на полу, а на стены надо вешать картины. Мама начинала спорить, горячиться, рассуждать о рачительности и бережливости, о превеликих трудах, с коими всё наживалось. Максим не соглашался. Он считал, что приобретения должны служить хозяевам, доставлять им удовольствие, иначе они не имеют смысла. Уже после понял, что удовольствие все получают от разного, он – от использования, родители – от обладания, и перестал вступать в дебаты.
Перед поездкой решил навести порядок на письменном столе, заваленном бумагами лохматой давности, старыми журналами, газетными статьями и прочей дребеденью. В мусор летели пожелтевшие листки, школьные тетрадки, прошлогодние шпаргалки, использованные блокноты и черновики – удивительно, сколько хлама производит человек за довольно короткий отрезок времени. Обрывки записей, устаревшие брошюры, конверт с московским штемпелем, подписанный острым полудетским почерком…
Рука замерла в воздухе, мелко заплясала, запрыгали перед глазами буквы, выведенные синими чернилами шариковой ручки. Конверт не был вскрыт. Максим попытался аккуратно расклеить, но бумага не слушалась. Ножниц рядом не оказалось, он неровно разорвал верх, вытащил листок в линейку из школьной тетрадки.
«Привет, Макс! Спасибо за новогоднее поздравление. Мама просила ответить. Она передаёт привет. У нас всё о кей, как у тебя? Учиться трудно? На фотке ты классно получился, старше, чем на самом деле. При встрече отдам. Будешь в Москве – заходи. Пока. Евгения.»
– Мама! – Не своим голосом заорал Максим. – Ма-ам! Когда пришло это письмо?
– О, Господи! – Прибежала с кухни мать приложила ладонь к груди, – ты чего орёшь, как ненормальный? Думала, что случилось… Письмо, какое письмо? Ах, это… Да, кажется, ещё зимой. Я к тебе на стол положила. Дома чаще надо бывать.
– Ты бы хоть сказала. – Тихо укорил Максим.
– Ну, забыла, извини. Там что-то срочное было? От кого? Мне показалось, от девочки какой-то… Одноклассница что ли? Ты ж теперь с этой своей Ритой…
