Поцелуи наши взасос, под пыльной листвой малознакомого парка, походили на пикник двух каннибалов. Помолвка ее с гнусавым Эдиком расстроилась в считанные секунды. Разыскав мехматовского очкарика-лаборанта, я лихо высыпал на стол стопку книг, сопроводив это просьбой впредь не беспокоиться (его московский коллега Дмитрий, похититель моей невесты Маши Левиной, со временем сумеет отстоять честь цеха).
Африканский темперамент, обитавший в хрупчайшем тельце моей новой возлюбленной, вырывался протуберанцами в самых людных местах. В ДК строителей (о, эти знамения свыше: вспомнить бы мне о стройфаке, о заваленном сопромате!), на чердачной приступке, открытой всем взорам, она принялась самозабвенно расстегивать верхние пуговицы моей сорочки. Настигнув ее в нарочанском профилактории, я тоже захотел доказать, что я вовсе не пустомеля. Спасаясь от ливня, мы арендовали веранду у бабки-шептуньи. Иветта стянула с себя чулки – без злых намерений, для просушки… И безумие, взвихренное ароматом томной мякоти, зажгло в мгновение ока мою отсыревшую душу.
– Не сейчас! Пусти! – извивалась она в тисках, покуда старатель нашаривал в
лазоревом гроте рубиновую залежь – венец своего славного маршрута.
Обессиленная поединком, она заплакала:
– Ты ведешь себя подло!
И тут я сдался. Не сдрейфил, а просто почувствовал к ней сострадание. Как если бы именно этого она от меня и ждала…
К счастью, гнев ее быстро сменился на милость.
– Веточка, миленькая! – успел проронить я, осязая стетоскоп влажных губ, обследующий болящего в направлении эпицентра заражения…
Казалось бы – вот оно! Но, вернувшись в город, мы зашли в расцвеченное смальтой кафе. Заказав пломбир и бутылку «Игристого», я запоздало нащупал в кармане шиш с маслом.
– А давай смоемся? – предложил свой вариант подружке. – Жди меня под козырьком кинотеатра: оттуда рванем вместе.
Все бы ничего, да кургузая официантка оказалась куда прытче рептилии, которой сперва показалась. Лениво труся по направлению к вожделенному силуэту у касс, я учуял за собой погоню из вестерна.
– Держи паскуду! – припустила галопом халда в переднике.
Нашкодивший фраер метнулся в тупиковый двор. А там – высоко идейный абориген заломил ему руку с назидательным речением:
– Скажи спасибо, паря, что сегодня наши «козла» не забивают!
Впрочем, козлом отпущения я-таки стал в тот день. Пожав обильный урожай оплеух – за всех, безнаказанно улизнувших когда бы то ни было прежде, -расплатился за свою выходку по тройному тарифу. В противном случае заполнившие гадюшник подавальщицы грозили мне каталажкой.
