К вечеру небо нахмурилось. Пошел дождь. Федотов во время вечерней проверки объявил:
- Завтра продолжим игру в «разведчика-невидимку».
- В слякоть-то? - вздохнул Валя.
- Не сахарный, не растаешь, - произнес Ваня, когда воспитатель ушел из нашей комнаты. - Чтоб обмануть фрицев, играть надо в любую погоду. Главное, до конца продержаться, а там каждый знает, что делать.
- Надоела мне вся эта жизнь. Понимаешь, надоела! Пусть к стенке ставят, никуда я не пойду.
- Ты соображаешь, чем все это может кончиться? - повышая голос, сказал Ваня. - Завтра же на твое место пришлют другого. И тогда весь наш план провалится.
Тут с шумом распахнулась дверь.
- Встать! Селиверстов - три шага вперед! Смирно! За мной, ша-а-гом ма-а-рш!
Я впервые видел у Краузе такие глаза - не глаза, а студеные камни.
Петя Фролов кинулся к окну, зашептал:
- Краузе что-то разнюхал.
И тогда я вспомнил, как вчера каптенармус во время вечерней проверки дольше обычного задержался у стены без окон и с каким-то особым вниманием посмотрел на медвежью морду.
Я забрался на скамейку, заглянул в полураскрытую медвежью пасть и, увидав едва заметную светящуюся щель, отпрянул в сторону.
Женя тоже забрался на скамейку:
- Что, не спишь, косолапый? Покажи-ка свою зубастую морду.
У Жени на лбу выступили капельки пота:
- За нами следят.
Мог ли кто из нас подумать, что зубастая медвежья морда прикрывала щель в стене, через которую фрицы вели за нами слежку?
После отбоя, когда мы все готовились ко сну, вдруг явился Федотов и увел с собой Валю. У порога Валька обернулся и помахал нам рукой.
Когда он скрылся за дверью, Володя Пучков процедил сквозь зубы:
- Доболтались!… Ежели крутанут на всю катушку, тогда держись.
- Без тебя тошно, - сказал Петя.
Через час Валя вернулся. Он был бледен, а глаза, мокрые от слез, по-прежнему улыбались.
- Ну, что там? - спросил у него Женя.
- Нормально.
- А это что у тебя? - я заметил на Валиной шее красную полоску.
- Герман хлыстом стеганул.
Валька задрал рубаху и показал нам спину: красный след проходил наискось от шеи до ягодицы. Мы пересели в дальний от двери угол.
- Допрос вел унтер, - полушепотом начал Валя. - Он поставил меня на колени. Молись, говорит, проси прощения. Ну, думаю, все. И захныкал понарошке, чтобы пыль им пустить в глаза. Не тут-то было. Герман как рванет меня, а потом уцепился за горло. У меня потемнело в глазах. Когда я пришел в себя, Шварц спрашивает: «Скажи, о чем с тобой беседовал Селиверстов?» Я говорю: «В сад за яблоками договаривались идти». Шварц тогда постучал по столу: «Ну зачем ты врешь? Мы знаем все, но мы хотим, чтобы ты сам во всем признался, начистоту». А Федотов, как змей, шипит: «Даю слово благородного человека: мы тебя в обиду не дадим». Ухватил меня за грудь и потянул к себе: «Ну!» - «Я уже сказал, в сад мы собирались». Тут Шварц подал мне листок бумаги: «Читай!»
