Руф кивнул с безнадежной покорностью.
– Ты выходишь из дела, – произнес Сириск огорченным тоном, – и с этих пор мы с тобой не знакомы. – Он бросил карты на стол – колода звонко ударилась о полировку, и верхние карты разлетелись в стороны. – Поверь, мне действительно жаль. – Он встал и, спрятав руки за спину, добавил: – Задаток можешь оставить себе. Как выходное пособие. – Он вежливо наклонил голову. – Прощай.
Руф медленно выкарабкался из кресла, растерянно потер лоб, неловко кивнул и направился к двери. Когда он взялся за ручку, Сириск заметил:
– Кстати, Руф, ты легко отделался. Другие, более суровые, чем я, за предательство убивают.
Руф обернулся и с горечью локачал головой.
– Нет, Сириск, это не предательство.
Комнатка находилась на втором этаже. В ней с трудом помещались кровать, шкаф и возле пыльного давно не мытого окна – столик. В комнатке висел густой и терпкий запах человеческого пота, табака и дешевой парфюмерии. Простыни на кровати были не первой свежести, с подозрительными желтыми пятнами… Осматривая помещение, Сириск брезгливо морщился и мысленно ругался, вспоминая цену за это убожество, названную хозяйкой – неопрятной и алчной теткой, ровесницей Сириска.
– Хорошо, подходит, – сказал он наконец, оборачиваясь к сыну хозяйки. Мальчишка проводил его сюда, на второй этаж, и теперь стоял, сунув руки в карманы, нетерпеливо переступая стоптанными башмаками.
Они спустились к хозяйке. Сириск заплатил за два дня вперед, а также за уборку и чистые простыни. Затем, сел в автомобиль, проворчал: "Живоглотка", глядя в сторону хозяйки, сверился с картой городка, прикинул кратчайший путь к Музею изобразительных искусств, и синий мощный "Яэон" медленно покатил по старым тихим и тенистым улицам с высокими густыми каштанами по сторонам.
Сириску рекомендовал хозяйку этой конуры один знакомый мелкий делец – любитель амурных приключений. Сириск знал о нем достаточно много, чтобы доверять его рекомендациям.
Хозяйка действительно оказалась не из любопытных, ей было безразлично, кто поселяется в ее ветхом трехэтажном доме, облупленном, давно не видевшем ремонта, когда жильцы приходят, кого приводят и что приносят. Единственное, чего она строго требовала, так это регулярной платы. Причем торговалась долго и азартно. Зато для полиции она никогда ничего не видела и не знала, В общем, надежный человек.
Музей, как и комнатка, снятая Сириском, находился в старой части города, почти не тронутой реконструкциями. Новые городские районы всегда казались Сириску неуютными, холодными, непонятными и очень шумными. В старых кварталах все было понятно испокон веков и до второго пришествия. Здесь патриархальный уклад упорно сопротивлялся подозрительным новшествам.
