Мы выехали в Москву в тот же день. У тебя были какие-то срочные дела, да и мне надо было домой.
Твой “сто восьмидесятый” мягко катил по Минскому шоссе. Шел снег. Навстречу неслись машины. Было много иномарок. Ведь Минское шоссе - престижный загородный район, рядом “Рублевка”, Барвиха, Горки…
Между нами возник какой-то дурацкий спор про политику. Россия, Штаты; Кавказ, Чечня; Явлинский, Ельцин… Про Путина тогда еще не говорили.
Потом снег пошел гуще, стало плохо видно, и ты замолк. Когда мы въехали в Москву, уже темнело, на Кутузовском проспекте зажглись фонари, ярко светились витрины, и большая елка, оставшаяся после Нового года у дорогого магазина “Москва”, переливалась всеми цветами - красным, зеленым, синим, золотым…
Дикая история, рассказанная В., забылась. Глядя за окно, на желтый от света фонарей снег, казалось, что все спокойно, все будет хорошо, все постепенно нормализуется…
А я вдруг почему-то подумал (наверное, устал): а ну его все к черту. Не могу больше… Не могу. Уеду.
Вон, у соседей, дочка-студентка купила американскую рабочую визу на полгода. Сначала мыла там сортиры в отелях, потом устроилась кассиршей в супермаркет, а сейчас уже поступила в университет какого-то штата. Кстати, чуть ли не в Вермонте.
И мне еще не поздно. Можно даже в Вермонте… А?
У Киевской ты притормозил, мы попрощались, и я вышел.
1997 - 2001
