Но он и не помышлял играть роль шута в этой комедии, где даже декорации не изменились. В серую, морозную зимнюю ночь, последнюю ночь в жизни Петера Визе, он, Хольт, мечтал о том, чтобы выжить и начать все с самого начала; учиться, искать. Да, честно доискиваться ответа на вопрос «почему?», а точнее — «кто в этом повинен?» и еще точнее — «как делаются мировые войны?». Он забыл эти вопросы, потерял много времени напрасно. Но еще не поздно, если он наконец одумается.
В день рождения Хольта — 11 января — явился дядя Франц с полным чемоданом белья, рубашек, галстуков и обуви. Фрау Хольт подарила сыну золотые запонки. Портной принес удобный серый костюм спортивного покроя, строгий черный пиджак с двумя парами брюк, черными и в полоску, и драповое темно-серое пальто. Костюмы были перелицованы.
— По нынешним временам это никого не шокирует, — сказала фрау Хольт. Она осталась всем довольна. — Теперь ты можешь показаться где угодно!
Коммерции советник обещал приехать в воскресенье к завтраку. Хольт уже кое-как смирился с здешними церемонными трапезами. Но разговор за утренним столом в воскресенье был невыносимо скучен, и Хольт вдруг спросил:
— Скажи, дядя, как по-твоему, отчего бывают войны?
Фрау Хольт повернула искусно причесанную голову и несколько секунд глядела на сына.
Коммерции советник старательно перемалывал челюстями ломтик поджаренного хлеба.
— Н-да, — произнес он, — вопрос очень злободневный… — И с хрустом дожевал хлеб. — Тут существует много мнений, отчасти самых крайних… — продолжал он. — По-видимому, все сводится к материалистическому положению, что война является присущей людям формой борьбы за существование. Дарвин и все такое, понимаешь? Но тогда стремлению расширить жизненное пространство, лежащему в основе теории «народа без пространства», ничего не противопоставишь.
Хольт с легкой иронией поглядел на коммерции советника. Конечно, дядя неглупый и энергичный человек, подумал он, но разве с отцом его сравнишь!.. И что значит «народ без пространства»? На эту удочку уже никого не поймаешь!
— Газеты там у отца, в русской зоне, — сказал он, — решительно отвергают недостаток жизненного пространства. После земельной реформы, утверждают они, земли всем хватит.
Хольт поразился, увидев, с каким раздражением коммерции советник воспринял его слова.
— Раздел земли, — даже возвысил голос дядюшка, — не говоря уже о моральной стороне вопроса — а ведь это вопиющее ущемление законных прав собственности! — раздел земли представляется мне чересчур поспешной и сомнительной мерой! Если в самом деле, а на то похоже, никакого центрального управления в Германии создано не будет, Восточная зона окажется экономически отрезанной от остальных зон, и тогда там, не в последнем счете в результате земельной реформы, последует крах; иначе говоря, при восстановлении экономики они столкнутся с непреодолимыми трудностями и неизбежно сломают себе шею. — И он заговорил об англо-французских переговорах относительно интернационализации Рейнско-Рурской области. — Переговоры ни к чему не привели, на наше счастье и в то же время несчастье, потому что из-за этого не подвигается дело с центральным управлением. Французы с поразительным упорством противятся всякой попытке создать центральный аппарат управления. Они хотят гарантии, что рейнско-рурский вопрос будет разрешен так, как им желательно. Но вернемся к Восточной зоне: большевизация экономики, которая находит выражение в растущей волне конфискаций, свидетельствует о полной беспомощности перед всеми этими трудностями.
