— От кого вы узнали, что я ушел от отца? — оторопело спросил Хольт.
— От Гундель.
Имя Гундель оглушило Хольта. Он отвел глаза и, избегая взгляда Уты, уставился на стену, где висел большой отрывной календарь.
— Мы получили письмецо от Гундель, — продолжал адвокат. — Ведь она в свое время только потому оставила наш дом, что надеялась дождаться вас у вашего отца. Она и сейчас не теряет надежды на ваше возвращение. Но об этом после. Мне не терпится сказать вам, как я счастлив, что вижу вас целым и невредимым! Мы с женой смотрим на вас, как на близкого друга. То, что вы сделали для Зеппа и для нас, рискуя жизнью… Поистине, говоря словами Энния, «amicus certus in re incerta cernitur».[20]
Отдав дань чувствам, адвокат снова обратился к Уте. Он вынул из внутреннего кармана какие-то бумаги и, прислонясь к письменному столу, развернул листок почтового формата.
— Итак, чтобы ввести вас in medias res,[21] мы осведомили французские военные власти о вашем предстоящем посещении.
Хольт по-прежнему смотрел на календарь. Восемнадцатое февраля. Доктор Гомулка тем временем сложил письмо.
— Таким образом, нас можно поздравить с кое-какими успехами.
— Поживем — увидим! — отозвался голос с порога.
То был второй адвокат, доктор Гейнрихс, высокий худой мужчина в помятом костюме из искусственной шерсти. На его обвислом восковом лице застыло выражение разъедающего скепсиса. Под холодными глазами свисали отечные мешки, щеки обвисли унылыми складками, да и все в этом лице казалось безнадежно опущенным, будь то уголки рта или нижняя губа. Лицо это было воплощенным скепсисом.
Он остановился в дверях и, понурив плечи и глубоко, чуть ли не по локоть, засунув руки в карманы, прислонился к косяку.
— Нам, к сожалению, похвастать нечем, — продолжал он. — Ни о каком успехе не может быть и речи. Прокуратура ссылается на то, что наше дело может создать прецедент. Там высказывают опасение, как бы наши криминалисты, ссылаясь на параграфы 52 и 54 уголовного кодекса, раз навсегда не пресекли возможность подобных разбирательств… Вы меня понимаете? — И он устремил на посетителей холодный, безнадежный взгляд.
— То есть как бы не пресекли, ссылаясь на тогдашние обстоятельства, — пояснил доктор Гомулка. — Оправдать преступников это не может, но некоторым образом ставит под сомнение возможность привлечь их к судебной ответственности.
Хольт словно издалека слышал мерно журчащую речь адвоката. Он все еще не отрываясь смотрел на календарь: непостижимо — столько недель провести в глуши, какая бессмысленная потеря времени! Он лишь все больше запутывался… А ведь кто-то, сказал адвокат, надеется на его возвращение…
