— Так это, значит, Зигрид, — сказал он. — Будем говорить друг другу «ты» или «вы»?
Они шли к машине. Хеннинг обернулся к Хольту:
— Но-но! «Ты» нам еще пригодится как предлог в свое время…
— То есть как в свое время? — перебил Хольт.
То ли ему захотелось поразить Хеннинга, то ли коньяк придал ему смелости, но он взял Зигрид за плечи — она, закинув голову, подыграла ему — и поцеловал ее в губы.
— Черт побери! — воскликнул Хеннинг. — Клянусь, фрейлейн, я на такое никогда бы не осмелился!
Хольт все еще прижимал к себе Зигрид; ее податливость волновала его. Наконец он ее отпустил.
— Стало быть на «ты», — заключил он.
Она наклонила головку набок и, сделав книксен, сказала:
— Как повелишь, — и при этом лукаво прищурила один глаз.
— Надо думать, мне сегодня скучать не придется! — сказал Хольт.
В машине Хеннинг спросил:
— Что же мы предпримем?
— Поехали на Репербан,[14] — предложила блондинка.
— Но, милая фрейлейн! — восклинул Хеннинг и грубо подтолкнул ее локтем в бок. — Мы же не какие-нибудь провинциалы!
Хольт втихомолку посмеивался. Он немножко злорадствовал. Прогадал Хеннинг со своей блондинкой, думал он. Хеннинг повел машину в сторону Альтоны.
Они зашли в кабачок. И здесь было полно военных из оккупационных войск, но не офицеров, а рядовых. Блондинка скинула пальто и оказалась в платье из тафты с глубоким вырезом между пышными грудями. Хеннинг, заглянув за вырез, сказал:
— Интересно! — и подозвал кельнера.
Кельнер угодливо изогнулся.
— Давно не изволили к нам заходить.
— Шотландское еще осталось? — осведомился Хеннинг. — Вот и дайте его. И четыре порции копченого мяса по-гамбургски.
Кельнер принес бутылку и откупорил ее тут же у стола. Это было настоящее шотландское виски. Хеннинг тотчас налил себе и блондинке и передал бутылку Хольту. Зигрид, обвив рукой шею Хольта, шепнула ему на ухо:
— Тебе незачем меня подпаивать!
Себе Хеннинг налил изрядно, а блондинке наполнил до краев большую рюмку, вложил ей в руку и сказал:
— В час добрый!
Блондинка пригубила, но Хеннинг схватил ее за кисть и насильно заставил выпить до дна. Она поперхнулась, закашлялась, стала хихикать. Лицо у нее покраснело, разгорячилось. А Хеннинг снова налил ей полную рюмку.
Хольт и Зигрид тоже пили. Когда кельнер принес дымящееся мясо, бутылка уже была пуста. Хеннинг уплатил по счету. Сразу же затем они покинули кабачок.
Хеннинг долго петлял по темным улицам; виски, казалось, на него совсем не подействовало. Зато у Хольта всякая связанность исчезла, и он всю дорогу целовался со сговорчивой Зигрид, пока Хеннинг наконец не остановил свой «мерседес» и не вышел молча из машины. Остальные последовали за ним.
