– А это что? Господская игра,
Для белой барышни потеха?
Сидит по вечерам
И думает о муже,
Бренчит рукою тихо.
И черная дощечка
За белою звучит
И следует, как ночь
За днем упорно.
(…)
Ишь, зазвенели струны!
Умирать полетели.
Долго будет звенеть
Струнная медь.
(…)
А эту рухлядь,
Этот ящик, где воет цуцик,
На мостовую
За окно!
(…)
– А ловко ты
Прикладом вдарил.
Как оно запоет,
Зазвенит, заиграет и птицей, умирая, полетело.
(I, 260–264)
Падение рояля, «рояля культуры» (Белый), на мостовую символизирует сокрушительную гибель роялистского, самодержавного строя в России. Предсмертный полет самодержавного орла – «птицей, умирая, полетело». Роялистский орел, сниженный образом щенка, неожиданно разместившегося внутри инструмента, вполне объясним в связи с блоковским сравнением «старого мира, как пса». Матросы сами называют себя «убийцами святыми», и эта освященность революционной стихии несомненно блоковского происхождения.
Но противостояние старого и нового миров у Хлебникова исчезает. Подлинно ли это победа, заплаченная такой ценой? Смертельные враги «Ночного обыска» описываются одним и тем же языком, принадлежат одному и тому же миру, становятся раскольниками какого-то общего исторического самосожжения.
Один из крепко захмелевших матросов, указывая на образ Спасителя, бормочет:
Вон бог в углу —
И на груди другой
В терну колючем,
Прикованный к доске, он сделан,
Вытравлен
Порохом синим на коже —
Обычай морей. (I, 268)
Но языческая татуировка бесконечно далека от истинного образа Спасителя. Революция во имя всеобщего братства захлебывается в братоубийственной крови. «Мировой пожар в крови – Господи, благослови!» – требуют матросы из «Двенадцати» Блока. Для Хлебникова этот сотериологический призыв звучит уже трагически самоубийственно:
Он [Христос] шевелит устами
И слово произнес. из рыбьей речи.
Он вымолвил слово, страшное слово,
Он вымолвил слово,
И это слово, о, братья,
«Пожар!» (I, 273)
В черновой редакции поэмы, перед всеобщей гибелью в огне, упоминается о решетке на окнах, странным образом не помешавшей выбрасыванию рояля:
Как волны клочья дыма,
Мы горим. Дверь заперта.
Ломай прикладом окно!
Дверь железная,
Окна с решеткой,
Старуха, зловещая Старуха! (I, 325)
«Решетка» символизирует не только безвыходность ситуации и надвигающуюся погибель. На сей раз историософская шутка Хлебникова строилась на каламбурном звучании игры «орел или решка», орлянке. При этом нечувствительный каламбур лежит в основе всего сюжета «Переворота Советов». Именно с
