– А говорили, что милиция охранять будет.
– Я дешевле. И надежнее.
Сторож отложил полотенце, посмотрел на своего пациента и произнес:
– Стало лучше. Раньше ты, наверное, был симпатичнее, но, в конце концов, могло быть и хуже.
Максим снова посмотрел в зеркало. Лицо было уже не такое страшное, но следы побоев проступали слишком явно, объяснений с сестрой не избежать. А стало быть – новый скандал, очередная нервотрепка. Тяжело вздохнув, Максим протянул:
– Да-а-а…
– Шрамы украшают мужчину, – невозмутимо сказал сторож. – Так, по крайней мере, утверждают некоторые. Но я не хотел бы оказаться на твоем месте.
И опять невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно.
Максим посмотрел на свою рубашку, она была безнадежно испорчена. Мальчик снова вздохнул. Нет, в таком виде возвращаться домой совсем не хотелось. Неплохо бы оттянуть встречу с сестрой. Если прийти домой попозже, можно будет отложить разборку до утра. Но и здесь оставаться как-то неудобно, сторож и так уже достаточно помог ему. Придется, видимо, опять шляться по улицам допоздна.
Максим потянулся было за своей сумкой, но сторож вдруг открыл хлебницу, достал оттуда тарелку с бутербродами и поманил мальчика рукой.
– Есть хочешь?
Предложение оказалось своевременным. Максим вдруг почувствовал голод, кроме Катькиной яичницы, проглоченной утром наспех, во рту маковой росинки не было. Максим подсел к столу. Сторож поставил перед ним стакан с чаем, придвинул сахарницу.
– Меня Максимом зовут, – решил познакомиться мальчик.
Сторож кивнул, но ответного представления не последовало.
– А вас? – спросил Максим.
– Александр, – не сразу ответил сторож. – Петрович.
– Вы здесь живете? – продолжал расспрашивать Максим.
Сторож снова кивнул.
– А вы неразговорчивы, – заметил Максим.
– Просто не привык разговаривать, – ответил Алесандр Петрович. – Я давно живу один.
– У вас нет семьи, нет дома? – удивился мальчик.
Впервые на лице мужчины проявились эмоции, в его глазах Максим увидел печаль. И опять сторож ответил не сразу.
– Мой дом далеко. И свою семью я не видел уже очень давно.
Максим кивнул, не зная, что сказать. Этот неулыбчивый мрачный человек, почему-то был ему симпатичен. Может быть, сказывалось родство душ, ведь этот человек был так же одинок, как и сам Максим. Правда, одиночество Максима по большей части было надуманным, хоть он и не очень-то осознавал это. У него были и дом, и семья и приятели, просто в последнее время мальчик не встречал понимания.
