— А коровенку с козой?..
— Дурак!.. — заходясь в экстазе, который отчетливо начал напоминать оргазм, возопил весельчак Карамболь. — Ты подаришь ей собственную мясохладобойню!
— Братва, мы цветем!.. Я отдаю этот болт, — Клык метнул в общую кучу сапфировый перстень, — за бутылку «Абрау-Дюрсо»! Сейчас! Принесите мне осетрину «а-ля рюсс» и ящик «Абрау»! Я плачу! — И в воздух взметнулась пригоршня золотых монет размером с жетон грузчика Казанского вокзала…
В склепе пана Стефановского, куда родные положили его для вечного покоя, царила суета, грозящая преобразоваться в сумасшествие…
— Червонец, — позвал Корсак, равнодушно взирая на груды бесценных сокровищ.
— Червонец, — повторил он, понимая, что задержка опасна для всех, и для него в первую очередь. — Червонец!
Крик этот и стальной взгляд разведчика на какое-то мгновение охладили всеобщий экстаз, заставив вспомнить о том, что сидят эти люди не в «Астории», а в склепе, да к тому же их усиленно разыскивают.
— Вы закончили спускать на этот антиквариат или мне выйти и постоять на шухере в ожидании первой роты автоматчиков из ленинградской дивизии?
Упоминание о превосходящих силах противника заставило бандитов собрать свое сознание если не в кулак, то хотя бы вырвать его из рук бога безумия.
Они собирались так же, как и искали, — суетливо, в спешке, нервно. Когда последняя из монет была упакована в баулы, из которых ценности, собственно, и вынимались, когда каждый получил за спину сгибающий его груз, стало ясно, что рассвет наступил и застал он врасплох всех, кроме Корсака.
— И куда вы собрались? — Голос Ярослава звучал властно, уничижающе, но иначе вернуть сознание в оболваненные успехом головы бандитов было нельзя. — Вы похожи на слонов, непонятным образом оказавшихся на кладбище средней полосы России. Вы здесь и останетесь, если ваш караван выйдет за пределы склепа в таком виде! Мне плевать на вас, Червонец, уж коль скоро вам плевать на самих себя, но меня ждут жена и сын!
— Он прав, — тихо заметил Крюк, снимая баул. — Куда мы ломанемся с этим ассортиментом?
Протрезвел и Червонец.
— Оставляем барахло здесь и уходим. Заберем только деньги и самую дешевую мелочь, которую можно спихнуть скупщикам. — Прикинув сроки, он распорядился: — Мы вернемся сюда через три дня, когда станет ясно, что эта территория прочесана легавыми.
— Я бы на вашем месте не забирал и мелочь. Вы не вернетесь сюда через три дня, — подсказал Корсак. — Вы не вернетесь сюда и через неделю. Если хотите жить и получать от жизни удовольствие, вы вернетесь сюда месяца через два-три, когда пройдет волна. А еще лучше прийти за «сваком»
