Именно благодаря их деятельности экономическая основа для антиеврейских настроений дополняется культурным фактором: евреи декларируют себя как принципиальные противники не только традиционного для России типа хозяйства, а и всего жизнеустройства. Если хозяйство призвано удовлетворять прежде всего материальные потребности человека и общества, то жизнеустройство включает в себя культуру, идеалы.
Философ Д.Фурман, обвиняя русских в антисемитизме, представляет евреев как наиболее "прозападную" группу. На основании опроса 1991 г. он пишет: "С тем, что на Западе создано лучшее из возможных обществ и нам надо следовать за Западом, согласились 13,2% русских и 52,5% евреев". Но если большинство евреев считают благом то, что для русских бедствие,- не это ли и есть причина напряженности, вполне объективная предпосылка юдофобии? Ведь юдофобия в переводе на русский означает "страх перед иудеем".
Всем уже ясно, что т.н. "радикальные демократы" имеют целью не экономическую реформу (разумную или ошибочную), а именно смену типа цивилизации, типа культуры. Это и отвергается подавляющим большинством населения, которое к идее рынка отнеслось в общем благосклонно, но считают, что о смене культуры "не договаривались". В этом цивилизационном и культурном выборе евреи резко противопоставили себя этому большинству. По данным Р.Рывкиной, в 1995 г. из числа тех, кто собирался идти на выборы и определил свое предпочтение, 71% евреев шли голосовать за партии "радикальных демократов" - Гайдара, Явлинского и Б.Федорова (а если прибавить "народный капитализм Св.Федорова, то 81%). А за КПРФ лишь 3% евреев. Это не расхождение с массой, а противопоставление, "двухполюсный мир".
Таким образом, фактические данные противоречат выводу Р.Рывкиной о том, что "евреи практически растворились в русской культуре и не образуют культурно однородной национальной общности". По уровню и типу образования, по социальному положению и по культурной ориентации евреи именно образуют очень компактную общность, резко отличающуюся от других народов России. Если же включить в число характеристик такой экономический показатель, как душевой доход, то различия окажутся разительными.
Р.Рывкина искажает реальность, приводя величину среднего дохода опрошенных евреев. Если уж речь идет об этносоциальной характеристике, требовалось включить в расчет и то богатейшее меньшинство (Березовского, Гусинского и т.п.), которое опросу не подвергалось. Тем более, что евреи, по выражению А.Штайнзальца, "не народ, а семья". (Подобные данные приводит М.Вебер в виде вероисповедальной статистики. Так, например, в 1895 г. в Бадене на 1 тыс. человек католики имели 589 тыс. марок капитала, протестанты 954 тыс. марок, евреи свыше 4 млн. марок). Ни о какой "растворенности" евреев говорить сегодня не приходится.
