Конан скривился и сплюнул позади себя на глиняный пол.
— Клянусь Кромом, я не сел бы с этим разборчивым божеством рядом на дружеской пирушке!
— Но и это еще не все! — Ойшли назидательно поднял толстый указательный палец. — На нашем постоялом дворе такого, конечно, не подадут, да и вообще, не в обиду будет сказано, вряд ли вам доводилось это пробовать, но поверьте на слово — есть на свете такие изысканные кушанья, которые едят только правители и высочайшие вельможи, и чтобы приготовить их, нужен труд десятков людей и море времени. К примеру, паштет из язычков птенцов розовой птицы, живущей в джунглях Зембабве, вымоченный в соусе из столетних зингарских вин… Или еще что-нибудь в этом роде. Когда человека выбирает коричневый стервятник, это означает, что богу и его шайке захотелось потешить себя чем-нибудь особенно лакомым. Обычно это случается, когда страна долгое время ни с кем не воюет, не происходит наводнений, засух, повального мора и прочих бедствий. Тишь, покой, веселые и сытые лица — для Змея это все равно что унылый пост… Знающие люди говорят еще вот что, — Ойшли оглянулся по сторонам, словно желая проверить, не подслушивают ли их, и дал знак собеседникам нагнуться над столом и сдвинуть поближе головы.
Конан и Ванн послушно склонились, и в их уши полился жаркий шепот осторожного толстяка:
— Говорят, что из семи жертв, отобранных Кээ-Ту, только двое достаются Сету, остальные же пятеро уходят кое-кому иному, более могущественному, чем Великий Змей.
— И кто же это может быть? — громко спросил Конан.
— Тс-с-с! — Ойшли приложил палец к губам. — У него много имен, но ни одно мне не хочется произносить вслух! У этого темного божества нет ни жрецов, ни храмов, но по сравнению с ним Великий Змей Сет — все равно что первый советник рядышком с королем. Больше я о нем ничего не скажу, да и вы лучше молчите… Кстати, а вы знаете, что именно делают в подземельях кемийских храмов с теми, кто имел счастье приглянуться милой пташке?
— Что? — разом выдохнули Конан и молчавший до сих пор бритунец.
Ойшли выдержал эффектную паузу.
— А вот этого я вам, друзья мои, сказать не могу. И вряд ли кто-нибудь сможет. Жрецы Сета умеют хранить свои тайны.
— Проклятье, — пробормотал бритунец. — Еще целую луну или даже больше я должен находиться в этом проклятом городе…
Его выпуклые серо-голубые глаза потускнели, а лицо приняло обреченное выражение, неприятно контрастировавшее с перевитой мускулами шеей и тяжелыми буграми челюстей.
