Этот посетитель — к Ее Величеству, и в покоях королевы встретить его можно не так уж редко, хотя, по правде говоря, куда реже, чем подобало бы. Посланник каледонской королевы-регентши к королю Людовику гораздо чаще обнаруживается в совсем иных местах. В Орлеанском университете, где изучал неведомо что, никому неведомо — может быть, и ему самому. В обществе коннетабля де ла Валле и его отпрыска. В обществе отпрыска и в большинстве трактиров, таверн, кабаков и питейных домов… и не будем продолжать этот ряд, в общем, в большинстве заведений Орлеана. Как модных, так и не очень.
Не приметить его на приречных равнинах Орлеана тоже крайне затруднительно. Хотя бы потому, что сочетание черной университетской накидки и наимоднейшей шляпы, обтянутой алым шелком, да еще и с залихватским пучком лазурных перьев — у посольства, что ли, утащил? — при всем желании невозможно не заметить: само в глаза бросается. Даже в компании ненаглядного Карлотты. Потому что тот, конечно, еще выше и еще шире в плечах, но на три года младше и пока не умеет производить из себя столько острот, шуточек разной степени сомнительности и прочего шума, как Джеймс Хейлз, граф Босуэлл. Жану де ла Валле еще учиться и учиться. И одевается Жан, слава Богу, куда сдержаннее — а ему и не надо, на него не только лошади оглядываются, но и дамы всех сословий, лет от девяти и до девяноста… без помощи веера страусовых перьев.
Граф Босуэлл — адмирал каледонского флота, между прочим… И брат отзывался о нем неплохо. В этом качестве. Только в этом.
— А зачем вам священник, прекрасные дамы? — сходу интересуется гость. Видимо, какая-то часть того, что рассказывают о каледонцах — правда.
Шарлотта молча улыбается — как учила Жанна: сжимаешь зубы так, чтоб нижняя челюсть оказалась далеко позади передней, и изгибаешь губы. Получается такая мечтательная нежная улыбка, которой можно отвечать на любые вопросы. Особенно мужчинам. Особенно, мужчинам, которые с большей легкостью готовы поухаживать, чем предложить нечто дельное или как-то еще помочь.
— Священника, — говорит Хейлз, — я вам, в случае чего, сам найду. Глухого, слепого, но действующего. Но это последнее средство и, поскольку речь идет о Его Святейшестве, оно может и не помочь. Очень уж наследство богатое. Прекрасная Шарлотта, почему вы на меня так смотрите? Вы никогда не видели Купидона?
— Граф, что у вас общего с пухлощеким младенцем с крылышками? — не выдерживает фрейлина. Со щеками у Хейлза все в порядке — разумное количество, не то что у купидончиков с гобеленов, а крылышки, может быть, и пришиты сзади к возмутительно короткой двуцветной куртке… но не заходить же ему за спину, чтобы пощупать? Сочтет приглашением к флирту.
