Карлотта в этом море тщательной вдовьей скорби и портновских изысков оказалась просто спасительным якорем — если бы якорь еще шумел поменьше… а фрейлина Лезиньян носится по малой приемной, и даже сорочка из прорезей на рукавах топорщится особо сердитыми буфами.
— А чем именно он так ужасен, твой посол? — интересуется Шарлотта.
Чем дальше, тем больше ее занимает этот вопрос. Может быть, конечно, и крокодил. Даже с чешуей. Хотя шагов с пятнадцати ни чешуи, ни характерного для гадов цвета Шарлотта не заметила. Скорее уж, наоборот — цвету могли бы позавидовать многие придворные дамы. Даже если позволить им пользоваться белилами, румянами и пудрой. У страшной болотной твари же все краски были собственными, а не заемными. Так что Карлотта привычным ей образом преувеличила… хотя бы в этом вопросе.
— Всем! Лицемер болотный! Смотрит на меня как на слизняка в салате, а сам комплименты говорит! Да такие что в бане не услышишь, — Карлотта стукнула кулачком по шпалере, а заодно и по стене за ней. — За кого он меня принимает?
Фрейлина остановилась, посмотрела на подругу уже без злости, с настоящим отчаянием.
— У него глаза неживые совсем. Все входит, ничего не выходит… Я когда их вижу и думаю, что он на мне женится, я… я лучше утоплюсь.
— Топиться не нужно, — Шарлотта поднимается с кушетки, обнимает подругу за плечи. — Не волнуйся так, пожалуйста. Мы непременно что-нибудь придумаем.
— Что? Что мы придумаем? Я уже и так, и эдак… я ему только разве что горшок о голову не разбила. Не понимает. — Перепуганно щелкают на каждом шагу резные костяные четки на поясе.
— Можно попробовать горшок, — невольно улыбается Шарлотта. Разумеется, даже и в крайнем гневе Карлотта ничего подобного не сделает, но идея не так уж и плоха. Хотя бы в качестве шутки. — Можно, наверное, как-то избавить его от желания на тебе жениться?
— Как? Я единственная наследница, сирота, моя рука принадлежит королю, как твоя — твоей невестке… да если я откажусь идти к алтарю, меня туда отнесут и все.
Последнее было сделать не так уж сложно. В Карлотте от цокающих каблучков до матово-черных волос, скромно убранных под жемчужную сетку — всего пять футов. Только доспех нужно надеть заранее.
— Ну, начнем с того, что я знаю одного доблестного рыцаря, который будет не прочь похитить тебя прямо от алтаря, — и, наверное, нужно радоваться, что он до сих пор ничего подобного не сделал.
Король едва ли простит подобную дерзость, особенно, учитывая, что конфуз выйдет не внутренний, а на всю Европу, да еще и при участии папского посланника. Но нужно же как-то утешать выходящую вон из себя Карлотту. Вдовствующая королева может позвать в любой момент, а окажись она не в настроении — а ей и не положено быть в настроении, и роль свою она играет тщательно, куда там любому комедианту — фрейлины услышат некоторое количество неприятных слов. За неподобающие выражения на лицах, за нарушающие благолепие траура чувства, которые они испытывали недавно… и, наверное, за то, что обе фрейлины могут себе позволить себе эти чувства и имеют право выходить за пределы покоев Марии.
