— Боюсь, мой герцог, исправить эту ситуацию не в силах человеческих, — де Корелла опирается на камин и раскачивается на табурете, опасно так раскачивается — и как только не падает? — Лицемерие здесь возведено в ранг искусства и за две недели я узнал о нем столько, сколько не выучил за всю жизнь. Это касается и девиц, которые считают для себя постыдным хотя бы намеком обозначить свои желания, и властителей.
Однако, удивляется секретарь, когда спокойное ироничное рассуждение сменяется раздраженным рыком. Дон Мигель, пожалуй, преувеличивает — хотя и не ошибается. Действительно, то, что казалось избыточным дома, здесь было бы сочтено непристойной и неподобающей прямотой. Две недели — и ни одного внятного слова, словно не сам король пригласил посольство и предложил Его Светлости выгодный брак, а к аурелианскому двору явились бедные родственники, которым и отказывать неловко, и трех монет жаль.
Собственно, поведение Его Светлости приятно… изумляло секретаря. Многие на месте герцога не недоумевали бы частным образом, а оскорбились бы публично.
— С лицемерием мне доводилось сталкиваться и дома… но обычно люди лицемерят себе на пользу, а не во вред.
— Не уверен, что они сами еще различают, где польза, а где вред. Посмотрите на здешнюю… так сказать, скромность. Здесь шарахаются от доброй шутки — и что делают?
Его Светлость откинул голову на спинку кресла…
— Можешь не напоминать… я за эти две недели наслушался сальных словечек больше, чем за, кажется, всю предыдущую жизнь. — Не такая уж длинная жизнь, улыбается про себя секретарь, но здесь и правда не умеют пить и невесть что говорят, когда выпьют. Зато на трезвую голову слова не скажи… — А веселых домов в одном этом городе всего лишь вполовину меньше, чем на всем нашем полуострове, считая с Галлией.
— Именно так, мой герцог. Так что, боюсь, придется приложить очень много усилий, чтобы понять, как здесь добиться желаемого.
— Значит, — заключает Его Светлость, — будем учиться. С сегодняшнего дня я хочу знать все городские слухи, сплетни и домыслы. Я также хочу знать, кто сколько весит в здешних купеческих гильдиях и почему. Кто с кем союзничает при дворе и кто у кого ночует. Чье слово имеет вес, чье не имеет, кому будут поступать назло, вне зависимости от того, что предлагается. Я совершил ошибку, посчитав письменное согласие Его Величества достаточным, — секретарь отмечает это «я». «Я», не «мы» и уж тем более не «вы» или «мои советники», — но это дело прошлое. Король Людовик считает, что у него есть время, что ж, у меня его нет. Начинаем сейчас.
