Да все просто - прежнее "вдоль" столкнулось с переделанным началом следующей фразы. Раньше было: "Над железной решеткой сада, качаясь, обеспамятев, бежал австриец без винтовки, с кепи, зажатым в кулаке".
А в 30-е годы стало так: "Вдоль железной решетки сада…"
Понятно, что получившееся повторение - "…вдоль улицы. Вдоль железной решетки…" - взыскательного мастера не удовлетворило, и пришлось с одним "вдоль" расстаться. С тех пор читается так: "…понес его по улице. Вдоль железной решетки сада, качаясь…".
Ну вот - с 30-ми годами разобрались… Но что заставило уже в 1929 году придираться к вполне приличной фразе?
Только одно - Шолохов не знал одного конкретного и совершенно специфического значения глагола "нести" - "лошади несут" - "понесли, взбесились и помчали" (Даль "1881", II, 537).
Так вот, "понес" - это, понятно, форма совершенного вида глагола "нести", но в значении, отличном от обычного, - не "таскать", а "взбеситься и помчаться".
Конь Григория понес - будучи ударен плоской стороной шашки.
Не поняв этого, Шолохов уж и вовсе растерялся, столкнувшись на той же странице с фразой:
"Конь прыгнул, всхрапнув, понес Григория на средину улицу".
То, что эта фраза произвела на Шолохова сильное впечатление, подтверждается первоначальной правкой, внесенной в предыдущий пассаж. Правка эта полностью ориентирована на последующую фразу:
"…понес Григория на средину улицы"
"…понес его вдоль улицы"
Мало того, через фразу скачет еще одна лошадь и опять что-то тащит:
"Мимо Григория вспененная лошадь протащила мертвого казака, и лошадь несла, мотая избитое оголенное тело по камням".
Так вот, эта фраза никаким изменениям не подверглась, а зря - именно в данной фразе мы встречаем глагол "нести" в том самом, недоступном Шолохову значении. Он-то решил, что лошадь несет мертвое тело, а дело обстоит совсем иначе. Тело лошадь "протащила", а "несет" она не тело, а себя самое - т. е. "понесла, взбесилась и помчала".
То, что лошадь обезумела, ясно из того, что она "вспененная". Лошадь-то никто не погоняет - всадник мертв, значит, мчится она по собственной воле, гонимая страхом перед висящим в стремени трупом.
Зато две другие фразы Шолохов мучил беспрестанно:
Было: "понес вдоль улицы" - стало: "понес его вдоль улицы", и наконец: "понес его по улице".
Было: "понес Григория на средину улицы" - стало: "вынес Григория на середину улицы".
Но ведь на лошадей в этой главе возложена вовсе не транспортная функция - они лишь завершающий мазок картины всеобщего безумия. Безумен Григорий - "Распаленный безумием, творившимся кругом, занес шашку" над головой австрийца… Безумен австриец - бежал "обеспамятев"… Безумны лошади - несут…
