Обиделся? Пожалуй, нет, не обиделся. Но что по самолюбию Трофим царапнул — это уж точно.
А Трофим рубит, крушит дальше:
— И вообще, если намерен по военной линии в гору идти, просись у Флегонта Ивановича в другое отделение. А пока у меня будешь, дальше теперешнего не шагнешь. В смысле звания, конечно. Чтобы никто и подумать не мог, будто я тебя своей спиной прикрываю.
Уйти из отделения? Уйти от родного брата и Егорыча?!
И Дмитрий ответил честно:
— Конечно, товарищ сержант, вам с горы виднее, только уходить из отделения — на такое моего согласия нет. И не будет.
Вроде бы дрогнуло что-то в глазах Трофима, вроде бы радостно заерзал Егорыч, переглянувшись с Волковым. Но продолжил Трофим по-прежнему деловито, даже официально:
— А вот Егорычу ходить при тебе в няньках — это время миновало. Как получим пополнение, так и дам тебе одного молодого. Чтобы ты передал ему то, что от Егорыча и других дружков-фронтовиков получить успел.
Такое решение Трофим принял поздним вечером, но утро все поломало: пополнение — все солдаты бывалые, закончившие лечение в госпиталях. И остался Дмитрий без ученика, по-прежнему обосновался рядом с Егорычем.
Приказ, хотя его и ждали с нетерпением, пришел все же неожиданно и сразу породил некоторую нервозность. Не только у него, Дмитрия, но и у таких бывалых солдат, какими он считал Трофима и Егорыча. Даже Флегонт Иванович, про которого говорили, что он отродясь не ругался матерно, вдруг, когда один из взводов роты несколько замешкался, такого матюка пустил, что Егорыч хмыкнул не то удивленно, не то одобрительно.
К Днепру подошли около полуночи. Лодок, как и предсказывал Егорыч, не оказалось. Ни одной. Зато в прибрежной рощице, где почти все деревья под корень были срезаны вражескими снарядами и бомбами, нашли два приземистых штабеля бревен и бревнышек разной толщины, судя, по всему, недавно заготовленных саперами. Из них и стали вязать плотики. Небольшие. По два на каждое отделение: Флегонт Иванович сказал, что такими и управлять легче, и потери в личном составе, если в какой из них врежется снаряд или мина, окажутся меньше.
А по небу быстро плыли рваные тучи. В просветы между ними глядели яркие и будто настороженные звезды.
Почти бесшумно работали все, вроде бы ни одного бряка-стука не должно было долететь до правого берега Днепра, на высоких горбах которого затаились фашисты. Но там — на самой левой кромке горизонта — вдруг вскарабкалась под тучи белая ракета. Погасла она — вспыхнула другая и уже чуть правее первой. Одна за другой рождались и умирали ракеты. Все ближе, ближе…
