Он вышел в степь, встретил приближающееся стадо и сказал старшему пастуху, чтобы ближе к Волге подходить не смел, располагался со своим хозяйством в балке или еще где; велел и другим, кто следом идет, передавать этот приказ. Напомнил, что время сейчас военное и что из этого следует. А то, что малейшее ослушание будет караться по всей строгости законов. Вплоть до расстрела на месте.
Сознательно припугнул, чтобы подчеркнуть ответственность момента.
Шли не только коровы, шли табуны коней, отары овец.
— Столпотворение вавилонское, — так сказал Красавин, когда поднялся к лейтенанту и глянул окрест.
— Там легче было, — убежденно ответил ему лейтенант. Помолчал и высказал то, что давно зрело: — Похоже, и ночью придется работать. Ваше мнение, Красавин?
— И чего вы мне все время «выкаете», товарищ лейтенант? Или еще не поверили, что я свой, советский, до мозга костей? — обиделся Красавин.
Можно было бы напомнить ему о том первом разговоре, который состоялся в полуэкипаже, но лейтенант смолчал, а, потянувшись до хруста в суставах, сказал другое:
— Спать смертельно хочется. Ведь третьи сутки пошли… Досмотри вместо меня за порядком, а? И через часик расторкай.
Сказал это, улегся на кружевную тень дубка и сразу канул в тишину. Даже не почувствовал, как Красавин подсунул ему под голову свой бушлат.
Манечкин ошибся, думая, что спокойной жизни им не видать еще суток двое или трое. Уже двенадцатый день шел, а переправа все работала. То с предельным напряжением сил, то вдруг спокойно, словно и не было войны вовсе. Случались и паузы. Тогда кто-нибудь обязательно карабкался на обрывистый берег и пристально смотрел в степь, выискивая глазами облако пыли, нависшее над ней. А остальные валились спать. На катере-тральщике, пароме, мостках, но чаще всего на берегу. Или, если это случалось днем, разжигали костер, варили уху и обсуждали слухи, которые лавиной непрестанно обрушивались на них.
Самые разные слухи. Все тревожные, безрадостные. И о том, что от фашистских мин Солодниковские перекаты стали чрезвычайно рисковыми для судоходства, и о гибели парохода «Александр Невский», которого разбомбили у Быковых Хуторов. А вчера приполз и вовсе черный слух: будто фашисты в районе поселков Латышанка и Акатовка вышли к Волге, будто у села Рынок они прямой наводкой расстреляли госпитальный пароход «Бородино»; дескать, бои с фашистами идут уже на окраинах Сталинграда, в районе тракторного завода, будто там, отбивая яростные атаки фашистов, почти полностью погиб сводный батальон, сформированный из моряков, находившихся в полуэкипаже.
