Надо идти спокойно. Спокойно, уверенно и вольно. Надо постоянно вещать, властно и прямо глядя в лица воинов и женщин…
— Великий Владыка Мира покарает ваш остров! Он опустит его в морскую пучину, он разрушит его землетрясением, если вы не смените своих жрецов! Он повелел мне сказать вам все это! Я слышал его голос! Он повелел мне сказать, что гнев его не будет иметь пределов, если новые жрецы будут поклоняться ему по-старому, будут поить его свежей кровью, от которой его давным-давно тошнит!.. Владыка Мира повелел мне отправиться за море, чтобы привезти вам новых жрецов! Я спешу исполнить его повеление! Вашу старую Жрицу он повелел обрить налысо! Спешите же, спешите исполнить повеление Вечного и Юного Бога!..
* * *
Проклятая лестница была очень длинной. Казалось, она тянется от земли до самого неба.
Великий Жрец и Великая Жрица вышли из оцепенения почти сразу же, как наглое и уверенное лицо киммерийца перестало маячить у них перед глазами, а мощный голос — звенеть в ушах. Конана спасло лишь то, что простые люди — воины, их жены, члены их семей — отказывались повиноваться им, так как слова огромного и властного чужеземца, получившего повеления от самого Лучезарного Бога, парализовали их волю и способность трезво соображать.
Некоторые из воинов, выхватив из ножен бронзовые мечи, бросились исполнять приказ Божества относительно Великой Жрицы. Ей удалось спасти остатки своей шевелюры, лишь мгновенно, с неподобающей возрасту прытью шмыгнув в прямоугольный провал в башне. Мраморная плита за ней мгновенно задвинулась, и все усилия полдюжины мужчин, направленные на то, чтобы вновь ее сдвинуть, не привели ни к чему.
Великий Жрец, лишившись поддержки своей повелительницы и соратницы, остался один на один с возбужденной, гудящей, как растревоженный улей, толпой. Все величие слетело с него, белоснежная борода растрепалась, движения ладоней стали суетливыми. Не гордый владыка, но растерянный старик пытался убедить в чем-то взволнованных и шумных своих сограждан…
* * *
Не спеша отвязав от пристани баркас и подняв старый залатанный лоскут паруса, Конан позволил себе обернуться и бросить взгляд на взбудораженный им остров. К сожалению, жертвенная площадка была слишком высоко и далеко от берега, и он не мог рассмотреть отчетливо, что на ней творится. Ни серебристой фигуры Жреца, ни растрепанной демоницы среди беспорядочного мельтешения людских тел разобрать было невозможно.
Одно только было ясно: суматоху он там произвел внушительную…
