Он взял бухту веревки, прикинул в уме ее длину и удовлетворенно кивнул. Достал из груды снаряжения тяжелый молоток, выдернул железный крюк из связки, нашел на валуне подходящую трещину. Примерился. Ударил. Камень и сталь отозвались глухим звоном. В лаз посыпались базальтовые крошки.
— Милый, — встревоженно сказала Камасита, — надеюсь, ты не собираешься спускаться?
Далион поднял на нее удивленный взгляд.
— Я имею в виду, сейчас, — уточнила Камасита.
Он улыбнулся.
— Ну что ты, владычица моих чаяний! Я жду не дождусь, когда мы вернемся к свадебному столу. Мы с моим и твоим отцом придем сюда дня через два; сначала отправим вниз слуг, а когда они разведают путь, спустимся сами. — Говоря это, он продевал в отверстие крюка бронзовое кольцо толщиной в мизинец. — Вот только сброшу веревку, и пойдем.
Налетел прохладный ветер, Камасита зябко передернула плечами.
— Но зачем сбрасывать веревку именно сейчас? В глазах юноши мелькнуло недоумение.
— То есть? — Он улыбнулся. — А, да просто так. Пускай повисит. Меньше будет возни, когда придем. — Он продел конец веревки в кольцо, завязал прочный узел.
— Но, милый, — поинтересовалась Камасита, непонимающе глядя на него, — почему ты решил, что веревка достанет до дна?
Далион посмотрел в черноту и пожал плечами.
— По-моему, достанет. Она длинная. Впрочем, можно взять еще одну…
Он подошел к груде снаряжения, выбрал точно такую же веревку, повернулся к девушке и медленно просунул руку в бухту, а затем перекинул через голову.
— Что ты хочешь делать, дорогой? — опешила Камасита.
— Как что? Нам пора возвращаться. — Он взял два факела с бронзовыми рукоятками, сунул за ремень.
Не веря своим глазам, Камасита смотрела, как деготь впитывается в дорогой белоснежный шелк его туники. Далион ссыпал за пазуху несколько крючьев, улыбнулся жене, поднял кожаный мешочек с трутом и огнивом и быстро привязал к поясу.
— Ты не замерзла, любимая?
Камасита снова передернула плечами, но на сей раз не ветер был тому причиной. Далион шагнул к отверстию.
— Нет! — воскликнула девушка. Он взялся за веревку. Подергал.
— Не надо!
— Чего не надо, любимая? — Он сел. Ноги в высоких сапогах по колено утонули в сумраке лаза; уже и вторая рука сжимала веревку.
— Не надо туда спускаться…
— Спускаться? У меня и в мыслях этого нет. Я вполне могу подождать до…
Голос утонул в душном мраке. Камасита обнаружила, что зубы ее стучат. Девушку била крупная дрожь. Она неотрывно смотрела на веревку. Та напоминала змею, дергающуюся в смертных судорогах.
