Не удивлен тем, что Суханов, мальчишка с болезненным самолюбием и психикой авантюриста, оказался на скамье уголовных преступников.
Николай Николаевич Суханов, недавно еще близкий и глубоко симпатичный ему человек, стал «врагом рабочего класса». А с врагами, — говорил Сталин, — «мы будем поступать по-вражески».
Вот и Ходасевич тоже стал врагом рабочего класса.
Справедливости ради тут надо сказать, что Ходасевич тоже в долгу не оставался:
Едва ли многим известно, что он принимал участие в том, чтобы снять кандидатуру Горького на звание нобелевского лауреата. Он читал мне копию письма, посланного им, кажется, Эммануилу Людвиговичу Нобелю о том, что сделал Горький после своего вступления в партию коммунистов, о его посещении Соловков. В этом послании было кое-что новое даже и для меня. Думаю, что эта копия его хранится в его архиве.
За все эти годы я не слышала ни одной примирительной нотки его к большевикам.
(В.Н. Муромцева-Бунина. Воспоминания о В.Ф. Ходасевиче. В кн.: И.А. Бунин. Новые материалы. Выпуск 1. М. 2004. Стр. 217.)
Ну, а что касается Горького, то надо еще иметь в виду, что Горький этого нового, советского периода был уже не тот Горький, каким он был до своего возвращения в СССР. Это был совершенно другой человек. Похожий и вместе с тем совсем не похожий на того, каким его помнили все, знавшие его раньше.
Берберова даже считала, что в этот последний период своей жизни он был не вполне вменяем. Говоря попросту, — выжил из ума:
В письмах… попадаются иногда фразы, которые могут навести на сомнение: был ли Горький в последние годы своей жизни в здравом уме? Не был ли застарелый легочный туберкулез причиной некоторых перерождений его мозга? «Возможно, — писал он в связи с проектом переводов мировой литературы, — что некоторые книги нужно будет заново переписать или даже дописать, некоторые же сократить».
(Н. Берберова. «Железная женщина», стр. 250.)
Идея и впрямь безумная. В особенности, если учесть, что среди авторов тех «некоторых книг», которые по его замыслу нужно будет заново переписать или даже дописать, вполне мог оказаться и Гомер, и Шекспир, и Стендаль, и Бальзак, и мало ли кто еще!
Свое предположение, что под конец жизни Алексей Максимович совсем сбрендил, Берберова подкрепляет еще такими фактами:
Горький хочет обязать Л. Никулина написать фактическую историю европейской культуры, т.е. историю быта племен и народов от Илиады и Гесиода до наших дней… «Сюда включаются конечно и малоазиатцы, арабы, норманны, германцы и Атилла»…
