* * *
На этот раз Конан возвращался в селение спокойно и неторопливо. К чему спешить? Вряд ли Буно выползет из своего подземелья и бросится за ним вдогонку. А если и бросится — что ему стоит справиться с щуплым стариком? Даже лучше было бы принять с ним бой здесь, один на один, а не вздрагивать каждый раз от прикосновения раскаленных до белизны глазок. Но колдун не вступит в открытую битву, нет, — он будет жалить исподтишка, словно затаившаяся в высокой траве гадюка…
Мальчик шел медленно еще и для того, чтобы привести в порядок возбужденные мысли и решить, что ему делать теперь.
Забыть, махнуть рукой, как заклинал его Шедд?.. Если б он и хотел забыть, налитые ядом глазки колдуна будут напоминать ежедневно… еще раз поговорить с Меттингом? Он скажет, что Конан клевещет и оскорбляет теперь уже своего дядю, павшего славной смертью на поле битвы… Рассказать еще кому-нибудь? Поверить во все это черное колдовство смогут разве что мальчишки младше его возрастом. Да и то лишь потому, что попробовали бы они не поверить! Кулаки Конана тут же показали бы им, кто врет, а кто говорит правду. Но какой с них прок, с малолеток? Если бы Кевин был живой, он бы ему поверил. Они верили друг другу всегда, с полуслова, полувзгляда. Вдвоем они обязательно что-нибудь придумали бы! Кевин, Кевин… и зачем он отдал эту свою искру, не мог вцепиться в нее покрепче и не уступать старику!..
Конан принимал решения очень быстро. Долго раздумывать, взвешивать и колебаться было не в его характере. Приняв же решение, он так же незамедлительно претворял его в жизнь.
Колдуна Буно нельзя убивать до тех пор, пока неизвестно, где он прячет подло отобранные им искры?.. Чудесно! Значит, надо найти эти самые искры — и как можно скорее. Лучше всего сегодня ночью.
План действий созрел в голове Конана молниеносно. Правда, ему был необходим союзник. Немного поколебавшись, он избрал для этой роли семилетнего Пэди, мальчишку, жившего по соседству с их домом. Пэди всегда заглядывал старшему приятелю в рот, гордился крохами покровительственной дружбы, которой тот удостаивал его изредка, и любое его повеление выполнил бы беспрекословно. Как только стемнело, Конан выманил мальчика из дома и долго внушал ему что-то горячим шепотом. Роль, которую он отвел Пэди, была нетрудной, но для надежности он повторил все несколько раз, строго упираясь взглядом в преданные, вытаращенные от напряжения глаза мальчишки. Когда Пэди, задыхаясь от важности возложенного на него поручения, клятвенно пообещал выполнить все в точности, не спрашивая, как и подобает младшему по возрасту, для чего это нужно, Конан отпустил его. На прощанье он небрежно посулил ему в случае удачи подарить свой новенький колчан для стрел и тростниковую свистульку, отчего глаза его маленького приятеля вспыхнули еще преданней и взволнованней.
