— Да, — наконец произнес он. — Моей искры жизни Буно не тронул. Я нужен ему, чтобы находить новые залежи опалов, сапфиров и топазов, новые глыбы лабрадора. Для поисков глубоко под землей необходима отвага. Необходим острый ум и чутье на опасность. Те, кто лишены искры жизни, не имеют и этих человеческих качеств. Душу мою колдун не тронул, но зато… сам видишь, во что он превратил мое тело. Он сотворил со мной это мерзкое дело, чтобы я мог проникать в самые узкие расщелины, чтобы я передвигался в толще земли так же легко, как люди ходят по ее поверхности. С таким помощником, как я, Буно в скором времени разыщет все необходимые ему камни.
— С таким помощником, так ты… — медленно повторил мальчик. И тут же взорвался: — Значит, ты согласился помогать этому злобному колдуну?! Ты послушно выискиваешь ему в земле опалы и изумруды?.. И это после того, что он сделал с ними… с тобой… Да ты…
От возмущения Конан поперхнулся словами. Он перебирал в уме самые обидные и унижающие ругательства, и все они казались ему слишком слабыми.
— Подожди, Конан. Подожди, мальчик мой. — Шедд опять усмехнулся, криво и мучительно. Горячая тоска плескалась в его глазах, и Конан притих. — Неужели ты думаешь, что я согласился помогать ему по своей воле? Неужели ты мог решить, что старый Шедд струсил?.. Плохо же ты помнишь меня, мой мальчик… Наверное, ты и Маев никогда не вспоминали меня с тех пор, как ваниры изрубили мое тело… как только я очнулся и увидел, во что он превратил меня, как только подлый колдун сказал, чего он от меня ожидает, я… я плюнул ему в лицо и расхохотался. Я расхохотался, Конан, хотя шея моя невыносимо болела, хотя я должен был зажмуриваться изо всех сил, чтобы не взглянуть ненароком на новое свое тело, потому что смотреть на него я не мог. Я и сейчас еще не могу на себя смотреть, я боюсь подползать к бочкам с водой и подземным озерам, хотя прошло целых полгода… Я сказал Буно, что убью себя. А если он опять оживит меня своими черными заклинаниями, я убью себя снова. Опять и опять я буду ускользать от него в мир Серых Равнин, и он устанет, в конце концов, тратить силы и чары на мое оживление!
— Ты правильно сказал! — горячо поддержал его мальчик. — Только прежде, чем убивать себя, тебе нужно было бы придушить эту гадину!
— Но Буно только усмехнулся, — продолжал Шедд с глубокой горечью. — «Прекрасно, — сказал он. — Не хочешь — не надо. Я отниму твою искру жизни, и ты станешь таким же послушным рабом, как и все остальные. Лишенные искры жизни никогда не покончат с собой, никогда не посмеют ослушаться своего хозяина, даже в самом малом. Но мне нужно, чтобы один из вас не боялся проникать вглубь земли и открывать все новые и новые драгоценные россыпи. Мне нужно, чтобы один из вас, только один, обладал полноценной человеческой душой. Раз этого не хочешь ты, Шедд, таким будет твой сын Кевин. Это даже лучше: ведь он молод и крепок, и более вынослив, чем ты. Завтра же он превратится в такое же точно чудовище, каков ты сейчас».
