– Сказать тебе, варвар, кому удалось обмануть меня, украв мое украшение? Некоему Хадиру по прозвищу Лысый… – Конан вздрогнул, а бог с головой лисицы кивнул понимающе и продолжил: – Этот человек думал, что будет владеть им вечно. И вечно стоять на пути удачи, ибо браслет помогает выходить из любых переделок… Украсть-то украл, а удержать не смог, потерял сразу, не успев воспользоваться, – вот и мечется с тех пор по семи странам, ищет… Ха! Ловкач – а глупец! Я несколько сладчайших лет от души веселился, наблюдая за ним, да теперь мне эта игра надоела, и я из нее выхожу! И тебе советую, Конан, – в маленьких прищуренных глазках мелькнула ирония, – не для тебя такие забавы! – С этими словами Бел повернулся, чтобы уйти, но остановился вдруг и снова затрясся от смеха: – Надо же, чуть не забыл! Хадир здесь, прячется поблизости… С ним – самый жадный из десятников, желающий к тому же стать самым богатым. А там, – рука в браслете указала куда-то вправо, в уличную темь, – отряд стражников. Сидят тихо, ждут сигнала, чтобы накрыть всех, кто здесь есть… Я провел сегодня забавный день, Конан, и хочу отблагодарить тебя: возьми вот это, – Бел бросил на пол невесть откуда взявшуюся массивную золотую цепь с медальоном, – передай Хадиру. Он очень удивится! И уноси ноги, об остальном не беспокойся! А ты, Айсор, не беспокойся за сестру, с ней ничего не случится, обещаю!…
Бог шагнул наружу и исчез, словно растаял в воздухе.
Лицо Конана потемнело от гнева: он наконец понял, что оказался послушным орудием Хадира, который сам был игрушкой в руках веселого Бела – Покровителя воров. Поистине, эта ночь стала ночью унижений. Но, не тратя времени на пустые терзания, киммериец попросту поклялся отомстить Лысому – потом, когда выберется.
Через улицу бежать было нельзя: слева – тупик, справа – стража. Конан бросился к задней стенке лачуги, за которой извивалась между домами сточная канава.
– Это медальон светлейшего Эдарта, – изумленно проговорил Айсор, склонившийся над оставленной Белом цепью.
– Хоть самого Митры! – рявкнул варвар, пытаясь просунуть лезвие меча в щель между широкими досками.
– Он украден позавчера, – задумчиво прибавил мальчик.
Конан вспомнил, что на давешней попойке Хадир праздновал рискованную кражу, смутно почувствовал какой-то подвох, ловушку для Лысого в том, что золотой медальон, символ власти светлейшего, валяется здесь среди мусора, но дальше мысль не пошла: за спиной скрипнула дверь. Киммериец развернулся всем телом, готовый отбиваться от врывающихся стражников, но никаких стражников не увидел. На пороге стоял Хадир.
