— С бледнолицыми, — добавила Настя, предупреждая его невысказанный вопрос, — с Лигой Семи штатов. Сашем собирает воинов — иди, тебя ждут.
Семён ещё более удивился: отношения ирокезов с Объединёнными Штатами всегда были неплохими, и Лыков знал, что ходеносауни намерены добровольно вступить в состав этой державы. И вдруг — война? Однако вопросов жене он задавать не стал — молча отдал ей уток и поспешил к дому вождя, куда уже сбегались мужчины. Семён втиснулся в плотную толпу воинов, сгрудившихся под крышей дома совета, и услышал голос сашема:
— Франглы побережья пришли на нашу землю.
«Франглы? Это ещё кто такие?» — подумал Лыков.
— Они говорят на языке франков, но у них чёрные души инглизов, — сказал вождь, как будто услышав его мысли. — Они обвинили народ Длинного Дома в смерти своего старшего сашема из рода Шам-Ле, отказались принять нас в свою Лигу и объявили нам войну. Горят деревни вдоль границы — франглы убивают женщины и детей ходеносауни. «Хорош только мёртвый индеец», говорят они. Это будет страшная война, воины-мохоки, — заряжайте ружья и точите томагавки. Мы выступаем на рассвете — я всё сказал.
«Вот так так… — растеряно думал Семён. — Пришла беда, откуда не ждали…».
— Ты идёшь, Добрая Рука? — спросила его Настя глубокой ночью, когда вся овачира уже погрузилась в сон.
— Иду, Настенька, — и я, и сыновья. Это уже не баловство — дом спасать надобно.
Женщина прижалась к нему, и Семён почувствовал, как она вся дрожит — Белоглазая Птица чуяла недоброе.
* * *
1796 год
Жан Адамо, в отличие от Огюста Шамплена, не был полководцем — ни выдающимся, ни каким-либо вообще, — и в войне против ирокезов рассчитывал добиться победы только за счёт численного и огневого превосходства американских войск над индейцами. Ветераны Семилетней войны, помнившие разгром Брэддока, ушли на покой, а генералы, выросшие на полях войны за независимость и не видевшие ирокезов в бою, с презрением относились к «бастоньским головорезам» и не считали «голых дикарей» серьёзным противником. Взяв с ходу несколько приграничных поселений ирокезов, американцы, продвигавшиеся в глубь Индианы, встретили нарастающее сопротивление ходеносауни. История повторялось: на узких лесных тропах колонны американских солдат попадали под перекрёстный огонь из засад и несли тяжёлые потери, а когда подтягивались пушки и начинали калечить деревья, ирокезы уходили из-под удара каплей ртути, чтобы вскоре появиться снова — там, где их не ждали. Они громили обозы и тылы американской армии и переносили военные действия на вражескую территорию: отряды ирокезов появились в Сильвании и Вермонте, и жители этих бывших французских колоний впервые почувствовали на себе ярость индейских томагавков. Война затягивалась: каждый шаг по Индиане стоил американцам большой крови, и впервые вошло в обиход словосочетание «неприемлемые потери».
