Ночью раненый ЭсЭсовец застрелился. Он, наверное, мог бы выздороветь даже в условиях войны. Но его нужно было тащить, и он это понимал. Ялмар взял себе его «вальтер» — и никто не возразил. А утром они прямо лоб в лоб столкнулись с русскими гвардейцами.
И дальше Ялмар шёл один. Он опять кого-то убил в этом суматошном лесном бою среди чёрных деревьев. Это был настоящий бой. Те, с кем столкнулись гвардейцы, не собирались бросать оружие...
Днём Ялмар нашёл Кисселя. Оберштурмфюрер лежал в снарядной воронке со «шмайсером» наизготовку, а неподалёку — трупы троих убитых русских. Ноги Кисселя были раздроблены в коленях очередью ППШ, у него оставались последний магазин и трофейная граната.
Ялмар хотел выволочь его из воронки и тащить дальше. ЭсЭсовец приказал не валять дурака, потом отдал гранату, несколько патрон к «вальтеру» и приказал убираться.
Но Ялмар всё-таки вытащил его, едва не надорвавшись — и поволок на плащ-палатке — на юг, к позициям дивизии, не слушая, как Киссель ругается на трёх языках. Оберштурмфюрер умер той же ночью. Оказывается, он был ранен ещё и в грудь...
Ялмар зарыл его и долго, трудно плакал над невысоким холмиком злыми слезами, обжигавшими, как кипяток. Плакал, мечтая лишь об одном: чтобы появились русские. Он бы дрался, он бы стрелял, он бы кусался и рвал их, пока его не изрешетили бы...
Но русских не было — лишь гром боёв доносился отовсюду, и Ялмар вдруг понял, что фронт сместился — на севере и юге теперь тихо, а стрельба идёт... оттуда, оттуда, где проходил третий, последний рубеж обороны.
Он не знал, что это были бои 18 апреля за Шпремберг. Но понял другое — русские уже обогнали его. Они впереди, он — у них в тылу.
Более слабого человека эта мысль сломала бы. Но Ялмар успел потерять всё, что только можно потерять. Где-то ещё были немцы, которые сражаются — и он пошёл следом за грохотом фронта...
...19 апреля он переплыл Гросс Шпрее. Река ещё несла лёд, серая, хмурая вода пугала даже самим видом, по ней иногда проплывали мусор и трупы.
Он чуть не умер, когда, толкая перед собой уложенные на связку камыша форму, снаряжение и оружие, голышом сделал первый шаг в эту черноту, похожую на ожившую ночь. Взрослый не выдержал бы, у взрослого остановилось бы сердце.
Ялмар, хоть едва не задохнулся, выплыл, выдержал, добрался до берега.. Страшно хотелось спать, рот раздирало зевотой, тело онемело, мозг работал с трудом... Кое-как одевшись, он пошёл куда-то на запад, и уже через пару часов его начало лихорадить.
