Сподвижница его по выходу, лягушастая в животе и ножках, Алла Константиновна поперхнулась при этом сосиской «Сероводородной Классической», которой она полдничала. Глаза ее выкатились, и она принялась умирать, шевеля синими губами, словно рыба скумбрия или печень трески малосоленая высший сорт.
– Я ж тебя!
И Капитоныч вырвал корявый, дуплатый, пикастый зуб изо рта в воткнул его в шею преступника.
Зуб мгновенно вошел в плоть умника-западника и сделал много смертельных разрушений в его организме. Но умник все же схватил зарубежную книгу, стал читать по-французски и играть в лаун-теннис по-английски, прыгая перед Капитонычем в белых носках «Адидас» по-немецки.
– Хоббием хочет взять нас высокомерным! – догадалась Алла Константиновна и протянула Капитонычу словарь зарубежных слов всяких. Крикнула при этом:
– Переводи внимательно, чего он скажет!
– Да я ж тебя! Совок! – закричал Капитоныч страшным голосом. – Да я ж всю войну вот за таких совков...
Он вырвал извилину из головы своей, покрутил ее, свистающую, над дымящейся головой своей, и бросился ею душить преступника.
Тут и Алла Константиновна навалилась пучастыми глазами.
Похрипел преступник, деваться некуда – умер. А Капитоныч лишь сплюнул:
– Ишь ты... Силы в нас много несметной, не думай...
Тут заиграла зловещая философская музыка популярного элитарного композитора Лебедева-Кумача, а Капитоныч положил спокойную сильную руку на грудь...
И мелькнул, в окружении медалей, страшный золотой перстень с огромным бриллиантом.
– Силы в нас много несметной-неспетой, не думай... – повторил медленно Капитоныч, как заклинание.
Вгляделась Алла Константиновна в перстень и вскричала испуганно:
– Капитоныч, ты в мафии К-12, что ли?
Ничего не ответил Капитоныч, а с достоинством ушел в свой гардероб и затаился там до времени, как крупная акула.
Напоследок лишь бросил:
– Труп отвезите в один из отдаленных районов столицы, а именно в Ебуново-Горюново. То-то Мосин порадуется...
Кучка интеллигентов провожала в последний путь своего товарища.
И как только труп был свален, как только выполз старик Мосин, сказав: «Тэк, где он тут?» – они метнулись, словно тени, и долго бежали по Земле, перешептываясь и спрашивая друг друга:
Видали? Читали? Слыхали?
А потом спрятались в чахлых каких-то кустах и повели тихую шуршащую жизнь.
