При этих словах Бекетов, доселе сидевший с лицом равнодушным, иронически изогнул одну бровь.
– Радуетесь? – пробормотал он недоверчиво. – Ну, коли так, не откажите в любезности открыть свои карты. За каким чертом вам понадобилась эта скороспешная помолвка под дулом пистолета?
– Вернее, под топором палача, – усмехнулся Гембори, мигом поняв, на что намекает Бекетов. – Да, положение Сторманов там, в Лондоне, весьма тяжелое. Пока что мне еще удается удерживать течение судебного разбирательства, но, если дело наше с вами не сладится, или необходимое мне предприятие не удастся осуществить, не исключено, что прелестная Атенаис останется сиротой и будет совершенно одинокой в нашем ужасном мире.
– Отчего ж совершенно? – пожал плечами Никита Афанасьевич. – Все же у нее останется жених. Да и я ни за что не покину племянницу.
– Эх, эх, – повздыхал Гембори, и его лицо еще больше отяжелело, собравшись морщинами искреннего сочувствия. – В том-то и беда, что Гарольд вряд ли сможет связать себя узами брака с дочерью государственных преступников, каковыми будут в случае провала моей затеи объявлены мистер и миссис Сторман. Ему придется разорвать помолвку, и кто бросит в него камень? Все будут убеждены, что молодой человек, поддавшись порыву необузданной страсти, сделал предложение Атенаис Сторман, ровно ничего не зная о преступлениях ее родителей... Ну а прослышав о них, он, конечно, вернет прелестной Атенаис слово. Ведь брак с ней может погубить не только его, но и всех его ближайших родственников, особенно тех, кто находится на дипломатической службе. А поскольку обнищавшая семья моего брата, барона Гембори, живет только лишь щедротами моими и доходами с моей деятельности, конечно, Гарольд не станет рубить сук, на котором сидит. И сделает все, чтобы мой престиж государственного деятеля не пострадал.
– Господи боже! – хохотнул Бекетов не без изумления. – Поверите, я никогда не встречал зрелища столь... как бы это сказать... зрелища столь откровенного цинизма. Это же просто эпическое лицемерие! Лицемерие in crudo! Лицемерие naturalis! [10]
– Мне кажется, – ответил Гембори с ласковой улыбкой, – одно исключает другое. Либо я лицемерен, то есть лукав, либо циничен, то есть откровенен.
– Вообще-то да, – подумавши, согласился Бекетов. – Вы просто цинично откровенны без лукавства!
– А вот вы, Никита Афанасьевич, все же со мной лукавили, – погрозил длинным пальцем с ухоженным полированным ногтем и изысканным перстнем-печаткою сэр Уильям.
