Царственная блудница | страница 108

– Возьми ее, Брекфест! Ату ее! У-лю– лю-лю!

Афоня прервала оцепенение ужаса, в которое ее всегда повергал вид этого огромного пса, напоминавшего ей голого человека, силою злых чар обращенного в собаку... это сходство было кошмарно, кошмарно! – и ринулась бежать. Хотелось позвать на помощь, но крик комом сжался в горле от страха – а главное, от мысли, что она ни в коем случае никого не должна в доме разбудить, ибо из-за нее могут схватить д’Эона, а это повлечет за собой новые гонения на Бекетова.

Куда бы она ни бросилась, Брекфест не отставал, а Гарольд не переставал его подзуживать, улюлюкать, распаляя в доге желание во что бы то ни стало схватить мечущуюся, перепуганную девушку. Он травил ее, как жалкую лисицу на псовой охоте! Наконец Афоня после метаний по саду заметила, что прибилась к забору... потайная калитка была совсем рядом, и в приступе отчаяния она бросилась туда, выскользнула вон, но никак не могла поверить, что спаслась, потому не успела остановиться, а пробежала еще с десяток шагов до поворота. Внезапно из-за угла дома выдвинулась оскаленная лошадиная морда – тройка, несшаяся на полном ходу, налетела на Афоню, ее швырнуло к стене дома... От удара девушка лишилась чувств и более уже ничего не видела.

Около этой калитки в ограде, отделяющей большой, запущенный сад некоего частного дома от столь же запущенного, только еще большего сада Летнего дворца, всегда стоял часовой. Ничего удивительного в том, что в этом саду околачивался часовой, не было: ведь в Летнем дворце жила правительница Анна Леопольдовна, матушка малолетнего императора Ивана V Антоновича. Правительницу надлежало охранять. Гораздо удивительнее, что здесь, в столь укромном уголке, стоял только один часовой.

Смешно. Ну кто, какой злоумышленник, возымей он опасное намерение, попрет с улицы? Даже и не торчи там целая гвардия часовых! Нет, всякий уважающий себя злодей непременно поищет местечко, которое почти не охраняется. Вроде этого сада. Так что именно здесь надо бы гвардию расставить на каждом шагу!

Но часовой всегда был один. И вел он себя, надо сказать, очень странно. Когда царевна Елизавета Петровна, загулявшись по саду своей кузины, полюбопытствовала невзначай, что там, за калиточкой, чье владение, часовой пройти ей не дал. Точно так же завернул он однажды прочь и самого принца брауншвейгского, Антона-Ульриха, мужа Анны Леопольдовны. Принц просто ушам своим не поверил, услыхав решительное: