Следопыт Урала | страница 9

— А ты, Василий? — спросил своего друга Павел Крохалев.

— Не знаю, Паша, — ответил задумавшийся Зуев. — Науки я страсть люблю, а вот выбора еще не сделал. Но больше все же к естественной истории приверженность имею. Вот бы в путешествие отправиться. Описание земли, природы меня влечет. Михайло-то Васильевич как об этом замечательно пишет, особливо в стихах. И мечта моя, Паша, стать таким же трудником науки российской, как и он.

Белая санктпетербургская ночь таинственно шелестела за окном. Величественно возвышались белоколонные здания, в туманную легкую дымку окутаны пустынные улицы.

Подперев кулаком голову, поджав под себя ноги, у подоконника сидел Василий Зуев, он зачитался и не услышал тихих шагов. Оглянулся лишь тогда, когда почувствовал на плече мягкую руку. Гулко ударился об пол тяжелый кожаный переплет. Мальчик растерянно вскочил и обомлел, узнав самого Ломоносова.

«Пропал, — похолодел он, — нарушение регламента. Вместо сна да чтение». Василий хотел было поднять книгу, но Ломоносов опередил его. Он поднял книгу и принялся листать ее.

— «Анафегмата, — медленно прочел Михайло Васильевич, — нравоучительные речи древних философов». Книга изрядна к пользе знания. А кои речи наипаче достойными чтишь? — спросил он несколько пришедшего в себя Василия. Собравшись с духом, Зуев охрипшим голосом ответил:

— Аристотелево поучение: «Яко же око приемлет свет тако и человек от учения. Ученый — то скоро видеть, что зачем идет, а человек без учения аки слеп...»

— А далее он же молвит, — прервал его академик: «Яко учения корень горек, но плод сладок, употребя учение к общему благу...». К общему благу государства Российского и науке ее преумножения и возвеличения. Так-то, солдатский сын Василий Зуев, гимназии академической ученик! — и он передал в руки подростка книгу. — Помни о сем... А регламент нарушать никому не дозволено. Что вместо меня бы да господин инспектор? Что тогда? — И, улыбнувшись, Ломоносов исчез так же тихо, как и появился.

— К общему благу... — Повторил Василий, стоя у окна. На всю жизнь запомнилась ему эта короткая беседа с Ломоносовым.

В туманное осеннее утро бриг «Святой Петр», войдя в устье Невы, пришвартовался у гранитной набережной.

— Вот мы и приехали, Амалия, — обратился Паллас к своей жене, стоявшей с ним рядом у борта корабля.

— Как-то устроится наша жизнь, Петр?

— Русский посол в Берлине пригласил меня сюда по повелению самой правительницы, которая прославилась по всей Европе покровительством науке и искусству. Многие соотечественники живут здесь и довольны.