По избам вместе с ямщиками пошли Зуев и Соколов.
Та же картина! Вот на столе стоят даже миска, кувшин с квасом, а в избе и на дворе ни души.
В крайней избе обнаружили на печи хворого старика.
— Дедушка, где народ-то, куда подевался? — спросили у него. Старик только постанывал да беззвучно шевелил губами: то ли молился, то ли что-то силился сказать.
На окраине деревни Василий заметил в кустах вихрастые головенки.
— Эй, сюда! — крикнул он. Но в ответ раздался треск валежника: ребятишки удирали в гущу леса.
Час спустя из леса с оглядкой, осторожно выглянуло несколько мужиков. Присмотрелись издали к кибиткам экспедиции, стоявшим посреди улицы, посовещались между собой и направились вперед.
— Здравствуйте, — поприветствовал их Зуев и спросил: — Что это у вас?
Мужики переглянулись и стали кланяться в пояс. Толку от них так и не добились. За мужиками потянулись в деревню и другие, вскоре уже все возвращались в свои дома.
После длительных расспросов один из мужиков с заминкой рассказал:
— Тут у нас недолго тому времени так же вот в полдень застучали колеса. Не успели в окна глянуть, как по дворам горная полиция кинулась. Начали народ хватать да тут же пороть. Лютовали страсть. Вот и ныне, стук-то кованых колес только послышался, кто-то и крикнул: «Едут!» Ну, народишка кинулся кто куда.
Соколов с Зуевым переглянулись.
— А за что пороли-то?
— Э-э, барин. По заводской жизни за кем вины нет? Всегда сыщется, а нет, так для острастки порют, — и мужик отошел от проезжих.
Через полчаса подъезжали к Сысертскому заводу титулярного советника Турчанинова.
2
Уральские заводские поселки все на одно лицо. Около пруда заводские строения, церковь да господский дом. Вдоль реки на взгорье лепятся маленькие темные избенки. Барские дома, как правило, пустуют. Дела вершат управляющие, правители, старшие смотрители. На народ смотрят волком, расправу чинят кнутом.
В жаркий летний полдень 23 июня Паллас в сопровождении Зуева, и Соколова по широким пыльным улицам въехал в Екатеринбург, административный центр горнозаводского Урала.
Остановились в специальном казенном доме. Вторую половину дня отдыхали, приводили себя в порядок.
Назавтра Зуев впервые надел зеленого сукна кафтан и установленного для студентов образца шляпу. Сбоку висела шпага. Теперь он уже не ученик академической гимназии, а полноправный студент Академии. В почте, полученной в Екатеринбурге, был указ академической канцелярии, где писалось: «Быть Василию Зуеву студентом, дать ему шпагу и привести его к присяге».
