С улицы доносилось тарахтение мотоцикла. Прыгающий луч высветил автобус. Мотоцикл остановился. Я бросил окурок и вышел в вестибюль.
В углу толпилась молодежь. Я подошел поближе. Куно Корелли, прищурив один глаз и держа в зубах трубку, рисовал дружеский шарж на толстого парня, сидевшего напротив с видом фотографирующегося для паспорта.
— А, Кааро? Ну как? — заметил меня Корелли.
— Трудимся?
— Угм… — кивнул Корелли. Трубка его погасла. Неподалеку три или четыре сомневающиеся девушки сравнивали только что созданные шаржи с оригиналами. Они скрывали друг от друга разочарование.
Кто-то тронул меня за рукав. Я не решался пошевелиться.
— Слушай, Неэм, ты эти штучки брось и от масс не отрывайся? — многозначительно сказала Марина. — Тебе хотят задать вопрос. Ты обязан утолять жажду знаний. Ясно? — И другим, уже человеческим тоном: — Девушка очень просила. Она не решается подойти. Вот там, видишь?
В самом темном углу вестибюля сидела незнакомая девушка. Марина подвела меня к ней.
— Не так страшен черт, как его малюют, верно? — с улыбкой сказала Марина и отошла. Я тупо посмотрел ей вслед. Почему это она так сказала?
— Я очень прошу извинить меня… очень, — прошептала девушка. Я заметил, что волосы у нее длинные, темно-каштановые. От нее исходил приятный легкий аромат. Наверное, это волосы так пахли. Вид у нее был опрятный, целомудренный и немного испуганный. Она продолжала:
— …Но вы говорили так интересно… И я хотела вам что-то…
Меня снова тронули за рукав. Я не решался пошевелиться.
— Не угодно ли, ты что, считаешь, что тебя обязательно надо разыскивать! — спросила Фатьма. Ее неповторимый голос звучал довольно сердито. Я невольно съежился и даже не сразу заметил, что она перешла на «ты».
— Извините, — буркнул я ей.
— Идем. Мне надо тебе кое-что сказать, — продолжала разъяренная Фатьма.
— Извините, — сказал я незнакомой девушке. — Меня вызывают… за сцену. Небольшое совещание. Совсем забыл. Виноват.
Фатьма подхватила меня под руку и потащила прочь. Корел-ли рисовал уже новую модель. Толстый парень стоял поодаль и разглядывал свой портрет. Вид у него был несчастный.
— Я думала, ты все-таки мужчина, — сказала Фатьма.
— Фатьма! — воскликнул я.
— А ты, оказывается, немного чокнутый, — продолжала Фатьма уже мягче.
— Фатьма, — вздохнул я»
Фатьма на мгновение крепко прижалась к моему боку.
— Знаешь, ты рассказывал им просто мирово, — заметила она.
— Выходи за меня замуж, — сказал я. Фатьма дотронулась щекой до моего плеча.
