Громада прибыл в Ангору вечером. На этот раз он не оправдал ожиданий Смолярчука. Не отправился, как обычно, на границу. Не изучал никаких документов. Не был ни на кухне, ни в казарме. Выслушал рапорт начальника заставы, поздоровался, спросил:
— Где он, «командировочный»?
Смолярчук приказал привести задержанного.
Громада долго разговаривал с Качалаем. Часа через два отослал его и, взглянув на Смолярчука, сказал:
— Ну, товарищ старший лейтенант, давайте обсудим создавшееся положение. Сигнал нашего общего с вами друга Дуная Ивановича, как видите, подтверждается и этим… Качалаем. Он небольшой винтик, пешка, однако и ему уже известно, что здесь, в Ангоре, затевается какая-то крупная игра.
Смолярчук тяжко вздохнул, покачал головой, но сдержался, промолчал.
— В чем дело, старший лейтенант? Почему такой вздох?
— Вздохнешь!.. Где, когда, как, почему я ошибся, что не доделал, не досмотрел?
— Не понимаю.
— Я говорю о своей заставе. Не зря враг нацелился на наш участок границы. Есть здесь, как видно, благоприятные условия для атаки.
— Вы полагаете, что есть? — пристрастно спросил Громада.
— Не я полагаю, товарищ генерал, а он… нарушитель.
— Вы что же, с его точки зрения изучали ангорскую заставу? Думали за него?
— Обязан думать и за него, товарищ генерал.
— Ну и что? Нашли уязвимые места?
— Нашел!.. Во-первых, здесь больше года тихо, никаких чрезвычайных происшествий. Люди привыкли к тишине. Привыкли и создали благоприятные условия нарушителю.
— Клевещете на себя, старший лейтенант.
— Не я, товарищ генерал, клевещу, а он, наш противник. Ему кажется, что мы закисли в тишине, плохо соображаем, плохо слышим, ничего не предчувствуем, не предвидим.
— И вы хотите доказать, что он ошибся, да? — с насмешливо-лукавым упреком спросил Громада. — Вы, разумеется, уже составили план особых мероприятий, собираетесь держать под током высокого напряжения и себя и все подразделение?
— Да, товарищ генерал, — растерянно ответил Смолярчук. Он понял, что сделал не то, что надо, но не знал еще, в чем же именно промахнулся.
— Поторопились, старший лейтенант! Рано. Зря хотите наставить своего противника на путь истинный. Пусть и дальше блуждает в потемках, убаюкивает себя убеждением, что здесь, на Дунае, пограничники закисли в тишине, не ждут чрезвычайных происшествий.
Смолярчук опустил голову. На смуглом его лице выступили пятна лихорадочного, нервного румянца. Давно не юноша, скоро тридцать ему, а до сих пор краснеет.
