Итак, церковные певчие, в скоморошьих одеждах, не поющие и тем не менее поощряемые «за искусство». Значит, речь шла об актерской игре и, соответственно, об игровой постановке. Чудо становилось реальностью: театр в Московском государстве и Москве существовал за полтора века до первых придворных представлений труппы пастора Грегори в Преображенском! И разве не о том же говорили дошедшие до наших дней и впервые публикуемые тексты?
Явление 4
1-й х а л д е й (шепотом). Товарищ!
2-й х а л д е й (подскакивая от неожиданности). Чево?
1-й х а л д е й (кивая на печь). Известно чево!
2-й х а л д е й (разводя руками). А ничево!
1-й х а л д е й (изумленно). Совсем ничево?
2-й х а л д е й (решительно). Как есть ничево!
1-й х а л д е й (в остолбенении). И не обгорают?
2-й х а л д е й (с досадой). Где там – песни поют!
1-й х а л д е й (не веря своим ушам). Поют?! (Деловито). И давно запели?
2-й х а л д е й (безнадежно). Да вон, слышь, только в силу входят!
1-й х а л д е й (вынося приговор). От беда так беда!
2-й х а л д е й (совсем понуро). Куда хуже!
1-й х а л д е й (оживляясь от неожиданно пришедшей мысли). Разве перед концом запели?
2-й х а л д е й (доволен тем, что наконец видит растерянность у слишком бойкого товарища). Чьим концом-то?
«Столбцы» подробно описывали и внешний вид певчих на каждый день. Появляться на людях им приходилось ежедневно, постоянно меняя наряды. Алые штаны, разноцветные кафтаны с серебряными пуговицами, на беличьем меху – с позолоченными, высокие суконные шапки, отороченные бобром, суконные рукавицы с песцом, сапоги сафьяновые желтые, зеленые, красные – трудно себе представить более праздничный вид. Расходные книги учитывали каждую мелочь (пуговиц могло быть по шести – не больше!), благо вся одежда царских певчих была казенной. Иначе разве «собьешься» на все «перемены» платья, которые им полагались. Даже в цветистом царском поезде на улицах Москвы таких щеголей нельзя не заметить – иностранные путешественники единодушны в своих восторгах. А к тому же сбруя с серебряным набором (это уж свое!), шитые разукрашенные седла, холеные кони. Но дело не только во внешнем виде.
Богато наряжать нужно было и челядь – простых слуг. Только певчих не сравнишь ни с какой челядью. Жили они привольно, широко, в собственных дворах, притом не пожалованных царем – купленных. После нескольких лет работы в хоре денег легко хватало на жизнь, хотя большинство певчих были родом из других городов и оказывались в Москве поначалу с пустыми руками. Хватало средств и на собственных холопов. Не каждый на Руси тех лет имел право на крепостных, но за певчими оно признавалось безоговорочно. Что там посадским людям – дворянам делало честь оказаться среди певчих дьяков: та же царская служба, только особо почетная, ценимая. Так и выходили в случае необходимости на защиту Москвы государев певчий дьяк, «славный» баритон Роман Осипов с пищалью, а рядом «человек его» Ромашко Осипов с рогатиной или «великий умелец пения» Иван Микифоров – тоже с холопом и тоже с огнестрельным оружием.
