Не получилось. Едва я расслабил руки и ноги и сомкнул глаза, медленно уплывая в легкой джонке по теплым золотым волнам к синему горизонту, как вдруг покрывало откинулось и рядом со мной плюхнулась Ольга Травкина, обвив меня руками и ногами словно октопус.
– Что такое? – недовольно поморщился я. Джонка сна уплыла безвозвратно, выбросив меня по дороге на произвол океанической стихии.
– Холодно, страшно, одиноко, – укорила меня Ольга. – Нужна сильная мужская рука.
И не успел я возразить, как она схватила мою ладонь и изо всех сил прижала ее к своему влажному паху. Пальцы запутались в кудрявых волосах, словно в шерсти жесткошерстной болонки.
Это был как раз тот случай, когда эмоции настроены резко отрицательно, а тело в общем-то и не прочь. Пока я раздумывал, как согласовать эти влиятельные силы, – словно президент рассорившихся силовых министров, – Ольга не теряла времени даром.
Ловко манипулипуя моей рукой, она заводила себя до тех пор, пока не расплылась в сладком крике. Я, разумеется, не мог оставаться совершенно спокойным, – джонка уже исчезла за линией горизонта, – и, в свою очередь, был готов для проникновения в таинства ее внутренней программы. Лишенный остатков одежды, я ринулся в недра ее тела.
Наверное, я все же находился в какой-то полудреме, потому что подчас мне казалось, что я продолжаю сидеть за машиной.
Сначала я двигался медленно, как тормознутый висельник, но потом ускорил темп. Я блуждал по базе данных органических объектов в телесной нетвари, пытаясь разобрать имена и пароли, но биндери казалась одновременно и бесконечной и тесной. Ольга жужжала, что твой комп, архивируя многотомный файл, который я в то же самое время пытался разархивировать. Осенняя ночь коннектилась вместе с нами третьей, блинкуя в окне уличным фонарем.
Еще? Еще? Еще? Сваппить до тех пор, пока женская программа сама не выдаст мне свой влажный пароль? Глюкалу полировать? Кто из нас вот в эту секунду осуществляет крэк – я или она? Я уже ничего не понимал и, убыстрив темп, словно голубая молния, издал звериный рык и вывалился во всю ивановскую.
Уф! В изнеможении откинувшись на потную подушку, и теряя ощущение своего организма, из которого была только что поряпана его важная составляющая, я мог пробормотать лишь «divide overflow».
Ольга едва слышно проговорила, не открывая рта, – он и так был широко распахнут и она жадно глотала им порции теплого воздуха:
– Ты...
Я уже понял, какие слова сейчас последуют и, решив не усугублять энтропию, полностью вырубился. Но сквозь мнгновенно нахлынувший сон, – уже не джонка, а скоростной «метеор» нес меня прочь из реальности, – я все же услышал теряющиеся в отдалении слова:
