Зачерпнула немного света в ладони. Это не магия, а чудо. Это спокойствие и счастье. Это вдохновенье и вечность. Непривычно держать эти сияющие капли и в то же время это самое сильное желание моей души, мечта моей жизни, смысл существования: бесконечно быть, слившись с этим морем. Жизнь начинается только рядом с ним. И жизнь заканчивается, когда удаляешься от него. Оно незаметно какое-то время, но оно есть и продолжает быть…
Роман завороженно смотрел мне в глаза. Похоже, он находился далеко-далеко от меня. Вглядывался вдаль, стараясь увидеть то море. Может, оно как-то связано с обещанной мне силой? Увы, мне совсем не ясно, какая это сила, хотя нечто внутри меня будто бы узнало её.
Прости, брат, я уйду. Уйду, не раздумывая и не медля. Иметь хотя бы каплю из того моря и ничего не делать очень больно и грустно. Справлюсь ли я? Не знаю.
— Почему твои глаза сияли? — очнувшись, спросил Роман.
— Разве они сияли?
— Света не было, но казалось, будто он был, — брат запутался и замолчал.
Кажется, пригоршня света из необыкновенного моря осталась со мной, в моей душе. Но не понятно, для чего этот свет может пригодиться.
Когда он ушёл к главным воротам, начала собирать еду в сумку, некогда оставленную Каном вместе с едой.
Эндарс появился рядом со мной неожиданно. Хлеб едва не выпал из моих рук.
— Почему ты такая грустная?
Странный у него был голос, но ещё более странным — его встревоженное лицо. Застыв, изумлённо разглядываю его, пока он снова не заговорил:
— Мне тоже грустно, когда ты не улыбаешься.
Неужели его хоть сколько-нибудь волнует моя жизнь и моё настроение?
— Я понимаю, у тебя сложная жизнь. Хочу хоть чем-нибудь помочь.
— Не нужно.
— Не желаешь оставаться в долгу? Я не собираюсь ничего брать взамен. Разве только попрошу тебя улыбнуться.
— Мне ничего не нужно, — отхожу к шкафу, достаю сыр. — Ни вещи, ни что-либо другое.
— Гордая?
— Думай, как тебе хочется.
Надеялась, светловолосый маг уйдёт, но он не ушёл. Спустя пятнадцать ударов сердца он сказал:
— Алина, я тебя люблю.
Неожиданно стало больно, как будто меня хлестнули плетью. Обидные воспоминания, давно выброшенные из головы, вновь напомнили о нескольких мрачных днях. Те люди, оттолкнутые моим холодом, давно махнули на меня рукой и ушли, но недоверие удвоилось.
— Знаю я вашу любовь. Говорить о ней можете часами, а сделать что-нибудь для якобы любимой, не в силах.
Похоже, и Кан из таких мужчин. Месть и пустота за Гранью дороже ему, чем один единственный день со мной. Как могу я поверить в любовь, когда ничего кроме страданий и унижений от тех «влюблённых» не видела? Сейчас не хочется говорить об этом. Мне нужно обдумать и выбрать слова для моей попытки.
