– Продолжай, – попросил он ее, так и не обернувшись.
В молчании, глядя на улицу, он выслушал вторую часть рассказа. По ту сторону двери раскинулись весенние сады, но Дункан не видел сейчас ни дикой глицинии, ни хитроумного переплетения садовых дорожек. Перед глазами у него стояла Фиби – избитая и беспомощная, и этот безликий ублюдок, который безнаказанно мучил ее и издевался над ней.
Расплата, думал Дункан. Этому мерзавцу не избежать расплаты.
– Ты знаешь, кто это был, – констатировал он, когда Фиби закончила.
– Я его не видела.
Дункан наконец повернулся. Лицо его было бледным и спокойным, и только в глазах кипела еле сдерживаемая ярость.
– Ты знаешь этого человека.
– Скажем так, у меня есть кое-какие подозрения. Но это пока бездоказательно.
– Знаешь, это отговорки полицейского. Так что скажешь?
– Я знаю, кто это был, и сделаю все возможное, чтобы доказать это. Неужели ты думаешь, что я способна стерпеть такое? – она подняла руку, словно бы пытаясь сдержать собственную ярость.
– Нет уж, продолжай. Здоровый гнев – все равно что здоровый плач. От него только польза.
– Он напал на меня. Этот чертов ублюдок. Избил и унизил. В какой-то момент я даже подумала, что он убьет меня и моя дочь останется сиротой, а мои близкие… им останется лишь оплакивать меня. Из-за него мне пришлось ползти по лестнице голой – и это у себя на работе, куда я прихожу каждый день и где все могли видеть, что он со мной сделал. И знаешь почему?
– Почему?
– Потому что его корежило при мысли о том, что я могу приказывать ему. Чтобы он подчинился женщине? Да еще женщине, которая осмелилась ткнуть его носом в его же собственные ошибки?
– Ты хочешь сказать, что на тебя напал полицейский?
Фиби и сама не ожидала, что сможет выболтать так много.
– Это всего лишь подозрения, – пробормотала она.
– И как же зовут этого типа?
От тона его голоса женщина несколько взбодрилась. «Я с этим разберусь» – вот что прозвучало в его голосе. Но Фиби лишь покачала головой:
– Дункан, не надо изображать из себя народного мстителя. Мы обязательно разберемся с тем, что случилось, – и с этим человеком тоже. В конце концов, для меня это дело чести. Что касается тебя… ты даже не представляешь, как ты помог мне – просто позволив побыть у себя дома, отойти от всего этого…
– Что ж, это здорово, и я рад, что смог быть тебе полезен. Но что прикажешь делать мне, если я испытываю неудержимое желание набить морду этому мерзавцу, а затем оторвать его никчемный член и скормить собаке, которую я как раз намерен завести? Считаешь, я могу просто так взять и перестать об этом думать?
