На миг замершая схватка возобновилась, и Конан потерял из виду атамана. Когда же король разделался со своими тремя противниками не без помощи выскочившего из гущи боя Иллиаха и поискал глазами сверкание чешуи, то взревел от ярости.
Ободренные примером своего вожака, разбойники воспряли и принялись оттеснять немногочисленных врагов. Бандитов и без того было по два на каждого аквилонца, а тут еще из леса в спины пограничников и северян полетели болты самострелов — беглецы, не узрев, вопреки голосу собственной трусости, полный лес королевской конницы, вернулись и тоже вступили в бой. Все следопыты полегли под рогатинами и топорами разбойников, сам Ройл, дважды неопасно раненный, был встревожен не на шутку — порубежники собрались вокруг него, как бандиты вокруг своего атамана несколькими мгновениями ранее, и теперь плотным клином прорубались назад.
Молчаливые «эйнхерии», также понесшие потери, сомкнули ряды вокруг своего короля и, похоже, готовились отправиться в глотку Хресвельга. На губах Браги Конан разглядел пену, глаза рыжебородого метали молнии, а меч со свистом мелькал над головой ванира — от объятого священным безумием берсеркера попятились и враги, и его товарищи, словно от самого Ледяного Гиганта.
Один Конан был доволен и весел, несмотря на хриплое дыхание и явную одышку. Возраст оставил свои следы на его теле, но дух остался таким же непреклонным, как и встарь. Одежда в нескольких местах была в крови, меч, отведавший любимой алой влаги, стиснутый каменной ладонью, так и плясал в руках, губы раздвигала хищная усмешка.
«Неужели, Кром, ты даешь мне высшее благо — погибнуть под хладной сталью в славном бою, а не доживать свой век гниющим, выжившим из ума старикашкой, в насмешку над предками?»
Тут и там за спинами напирающих врагов мелькал орлиный профиль Хвата, но виртуозного порхания голубоватых восточных клинков больше не было видно — атаман командовал. И король отдал ему должное — командовал он толково. Пытавшихся выйти в тыл «эйнхериям» и взять их в волчье кольцо, Хват отогнал едва ли не пинками.
Северяне двинулись к опушке, когда из леса в них ударил целый залп арбалетных болтов. Потом еще один. И только когда пятеро оставшихся в живых детей Севера и Конан достигли спасительных кустов и папоротников, мешающих прицельной стрельбе, разбойники окружили их.
— Молодец, бандитская рожа! — едва ли не с восторгом прокричал Конан, перерубая древко направленной в Хольгера рогатины.
