И Конан опрокинул в свою бездонную утробу еще один кубок. Конн буквально побелел, радуясь, что общий шум не доносит слова киммерийца до ушей стайки придворных красавиц, принявшихся прихорашиваться и чистить перышки перед громадным зеркалом в конце залы. Конн не раз умолял отца прекратить в присутствии утонченных столичных дам пересказывать солдатские байки, в особенности жутковатые истории его собственного далекого прошлого. Конан, пожав плечами, легко соглашался. Собственно, он никогда и не кичился своими подвигами — в основном потому, что не считал их таковыми.
Для него это была просто жизнь, путь от колыбели до обители Крома, идущий по мутным волнам бытия с некоторыми приятными проблесками. Сразу же после захвата Конаном трона, слухи о его необыкновенном прошлом долго будоражили жителей столицы и королевства, но со временем поднадоели и подзабылись. Некоторые деяния варвара уже приписывались древним легендарным рыцарям, чуть ли не божественным воителям — спутникам самого Митры.
Другие перипетии его бурной жизни сделали варвара героем сказок и застольных трактирных баек. К тому ж давным-давно ушло в могилу поколение соратников и спутников киммерийца, не понаслышке знавших о его кровавых похождениях. Троцеро никогда ничего и никому не рассказывал о короле — кроме как наследнику престола. А Конн родился во дворце совсем в другое время. И хотя он унаследовал от отца и крутой нрав, и богатырскую силу, но был, конечно, не диким варваром, прорубающим себе мечом и кулаком путь к неизвестной цели сквозь толпы демонов и врагов из крови и плоти, а вполне достойным, по хайборийским меркам, принцем.
— Ладно, ладно! Кром, вот это было время! Сыновья не гордятся деяниями отцов! — воскликнул король, подошел к столу, налил себе еще вина и, повертев кубок, добавил, уже потише, так, что стоявший за плечом Конн еле расслышал — Впрочем, некоторыми из них я и сам никогда не мог гордиться!
— Так что Деви, отец? — спросил Конн замолчавшего короля.
Тот, мгновенно утратив весь свой пыл и едва не засыпая на ходу, повернулся к сыну, долгодолго на него посмотрел, и тихим будничным голосом сказал:
— Я взял ее в плен, но, спасая своих горцев, попавших в засаду, отпустил, пообещав, что вернусь к ее границе, когда у меня за спиной будет не горстка разбойников, а несколько тысяч закованных в сталь конников. И мы продолжим с ней приятное знакомство.
— Это не та ли таинственная восточная королева, что десять зим назад прислала в столицу богатый караван?.. Верблюды и слоны привнесли немало суматохи в жизнь добропорядочных тарантийцев!
