Мои брови сошлись в гневе.
— Из-за демонской копоти, — сказала она отстраненно, и в ее глазах заметался стыд. — Он думает, что это проклятый поцелуй смерти. Что я нечиста и ужасна, и что это заразно.
Я не могла в это поверить. Трент был владельцем империи, создающей смертоносный наркотик, и он считал Кери грязной?
— Ну, — протянула она, словно читая мои мысли. — Технически он прав. Я бы могла скинуть это на него. Но я не стала бы. — Ее глаза поднялись, чтобы встретиться с моими, и они был темны от неразделенного страдания. — Ты веришь мне, что я не стала бы?
Мои мысли вернулись к реакции Трента на черную магию, и зубы сами собой сжались.
— Да! Разумеется, — поправилась я. — Он не касался тебя, да?
В ее выражении проступила мольба.
— Не нужно на него злиться. Варфоломеевы яйца, Рэйчел, — уговаривала она. — Этот мужчина прав в своих опасениях. Думаю, я действительно злобная, властная, характер у меня резкий, и я покрыта демонской копотью. Когда мы в первый раз встретились, я вырубила Квена черным заклятьем и напугала его.
— Этот человек пытался одурманить меня незаконными чарами, — ответила я. — И что ты прикажешь делать? Попросить, чтобы он играл, как хороший мальчик?
— Квен понял, — сказала она, глядя на свои неподвижные пальцы. — Я не должна была открывать ему себя или мое прошлое, — ее голова вздернулась. — Я даже не знаю, как это случилось.
— Мммм, — пробормотала я, чувствуя, как сейчас начнется история, которую я реально не хочу слышать.
— Я согласилась встретиться с Трентом. Я хотела принести извинения за то, что угрожала ему, — рассказывала она. — Я хотела услышать, как его генетические методы могут сохранить наш вид, когда магические не помогают. Время пролетело неожиданно приятно. Его сады так чудесны, — молчаливы, но чудесны, так что мы решили попить чаю через неделю. И я рассказала ему о своей жизни с Алом, — слеза выкатилась и проложила дорожку ее подбородку. — Я хотела рассказать ему, чтобы он понял, что демонская копоть — это не показатель безнравственности, это просто маркер дисбаланса на душе человека. Я думала, что он начал понимать, — сказала она нежно. — Мы даже смеялись общим шуткам, но когда я коснулась его, он отдернулся, и несмотря на то, что он извинился и покраснел, я увидела, что вся встреча была фальшью. Он общался со мной потому, что считал это необходимым, а не потому, что хотел этого.
Я понимала ее очень хорошо. Трент был мразью.
— Я допила свой чай и доиграла свою роль куртизанки, принимающей сына потенциального союзника, — сказала она, и я почувствовала уязвленную гордость и стыд, которые она не могла скрыть за своими словами. — Слава Богу, что я увидела его истинные чувства раньше, чем… мое сердце смягчилось к нему.
