В наушниках снова щелкнуло.
– У тебя все в порядке, Дэнни?
«Уж ты-то должна понимать, что не могу я начать вот так, с бухты-барахты. Сначала нужно собраться с мыслями. Я всегда так делаю – это мой стиль».
– Все хорошо, Гейб, успокойся. Просто я присматриваюсь.
– Дэнни…
– Я не стану прикасаться к телу, только расстегну мешок, и все. Так будет легче.
Я с удивлением слушала собственный голос – ровный и спокойный, словно ничего не происходит; я вообще мастер притворяться, будто отлично знаю, что делаю.
– Кому?
Слабая попытка пошутить, не имевшая успеха. Я взглянула вверх, где в кабинке за стеклом сидела Гейб, и почувствовала, как у меня слегка дернулась верхняя губа. Система энергетической защиты работала отлично – биополе Гейб было окрашено в пурпурный цвет тревоги, Джейса – в ярко-желтый, цвет напряженного ожидания; аура Кейна своей формой напоминала яйцо и абсолютно ничего не выражала: слепое естественное биополе; полная уверенность в том, что у меня ничего не получится. С таким плотным биополем доктору не был страшен ни один псион. Что ж, есть и такие нормалы. Когда дело касается магии, они просто не верят собственным глазам.
Интересно, что доктор думает о псионах, если он им не верит? Он луддер, поэтому, скорее всего, считает, что их следует держать в резервациях, как это делали «Евангелисты Гилеада» во время Семидесятидневной войны. И не просто держать, а планомерно уничтожать. Луддеры в принципе ненавидят людей с измененными генами, но псионов они ненавидят особенно. Я всегда считала, что псионы – такие же люди, как все, но луддеры называют нас отродьем, пакостью, выродками и открыто выступают за полное истребление псионов.
– Не наседай, Гейб. Не советую.
Я говорила серьезно.
– Тогда не тяни. Быстренько сделай свою работу и иди домой. Потом можешь напиться.
Она тоже отвечает серьезно. Кажется, мы испытываем одинаковые чувства.
«Напиться. Будто это поможет. Да я теперь даже напиться толком не могу». Я взялась за замок молнии на мешке. Рывком дернула его вниз.
По крайней мере, они сложили куски тела так, как следовало. Чего-то не хватает – я еще не читала предварительный отчет. В нос ударил тошнотворный запах смерти.
Иногда подобная чувствительность превращается в настоящее проклятие. Теперь я понимаю, почему демоны окружают себя особым, специфическим запахом. Это своего рода защита. Хотелось бы мне иметь такую. «Кристабель, – сказала я. – Sekhmet sa'es».
Воздух пришел в движение. Пыли не было, но я почувствовала, как энергия – моя энергия – вздрогнула, словно поверхность пруда, от которой отразились звуковые волны. Именно вздрогнула, а не шевельнулась, готовая в любой момент выйти из-под контроля и погрузиться в хаос.
