Чего я боюсь? Своих детских страхов? Их больше нет; мне не нужно, забившись в угол, давиться от собственных рыданий, как было когда-то.
«Риггер-холл». Черт!
Ну когда же я перестану вздрагивать при этом слове? Через сколько лет? Кого мне благодарить – Дорин, научившую меня человеческим чувствам? Джафримеля, давшего мне понять, что любовь бывает не только у людей? Гейб, мою верную подругу? Или Джейса, который до сих пор учит меня разбираться в людях?
Теперь я взрослая. «Риггер-холл» мне больше не страшен.
Тогда почему так вопит ребенок, живущий во мне? Неужели я еще недостаточно взрослая, неужели борьба еще не закончена?
Прошло много времени, прежде чем я услышала знакомые шаги. Тяжелой походкой ко мне подошел Джейс, и я поднялась ему навстречу, радуясь, что он не стал меня поднимать, а просто ждал, когда я встану сама. Потом он протянул мне халат, в который я завернулась, дрожа всем телом, обессилев от собственного хриплого крика. Я чувствовала себя так, словно провела пять спарринг-боев подряд и прошла все три сражения Семидесятидневной войны без перерыва.
Затем он спустил лестницу и вытащил меня наверх. Я не сопротивлялась, покорно следуя за ним. Он не отвел меня в душ, просто сдернул с меня халат и уложил в постель, сняв с меня сапоги; потом сорвал с себя одежду, лег рядом и обнял.
Это был не Джафримель, но от него веяло теплом, и это был человек. И я с благодарностью прильнула к нему, ощущая всей кожей его теплое тело; и из моих глаз, словно вырвавшись из черного ящика, полились слезы, которые я глотала в течение восьми лет, проведенных в «Риггер-холле», и я задрожала, словно в меня вновь вцепился зверь, созданный из печалей.
Он спал крепко, лежа на боку; его лицо было спокойно. На скулах и лбу засохла грязь. Волосы слиплись от пота и пыли. Из-за покрывавшей лицо корки грязи морщины вокруг глаз стали глубже. Он действительно начинал стареть. Как и Гейб.
Я лежала на боку, закинув ногу ему на бедро. Он вспотел; мы оба были грязными, хотя я, кажется, никогда не потею. Я мягко провела пальцем по его щеке. В сумрачном свете блеснул черный молекулярный лак.
Он чуть шевельнул губами, продолжая спать. Впереди у нас длинный день. Теперь Джейс может быть кем угодно, одно ясно: он больше никогда не станет молодым.
Я нежно провела рукой по его волосам, отведя их со лба, по бровям, вниз по щеке, затем по подбородку. От Джейса пахло человеком, отмирающими клетками и медовым запахом энергии, могильной землей и потом.
